Беверли Кендалл: Неопытная искусительница

Это была просторная комната, предназначенная для хозяина дома, с книжными шкафами из темного ореха высотой до потолка, массивным письменным столом красного дерева и двумя большими коврами, устилавшими натертый до блеска паркетный пол. Мисси всегда чувствовала себя здесь как дома, однако сейчас ее охватил сильный трепет.

Помедлив у порога, она решительно притворила дверь с негромким щелчком. Джеймс обернулся на звук и уставился на нее. В его темных глазах мелькнуло какое-то непонятное выражение.

— Привет, Джеймс.

— Мисси. — Он слегка кивнул в знак приветствия.

Она так редко видела его в последнее время, а его улыбку еще реже. Но холодная вежливая улыбка, которой он ее удостоил сейчас, не слишком располагала к разговору. Под гнетом времени, потраченного так бездарно, ее мечты о счастливом браке и темноволосых голубоглазых младенцах заметно поблекли. Но взаимное притяжение, существовавшее между ними раньше — и случающееся, по убеждению Мисси, раз в жизни, — не позволяло ей опустить руки и отказаться от своих надежд. По крайней мере сейчас.

— Тебе не кажется, что лучше оставить дверь открытой? — поинтересовался Джеймс со смесью утонченной любезности и вкрадчивой грубоватости.

Мисси охватила легкая дрожь. Все в нем было прекрасно. Она тосковала по его глубокому баритону не меньше, чем по нему самому.

— А в чем дело? Боишься остаться со мной наедине? — отозвалась она небрежно, стараясь найти правильное сочетание дерзости и застенчивости. Главное, соблюдать меру, как она усвоила из наблюдений за мисс Бэш.

Джеймс промолчал, сурово сжав губы, словно ее присутствие было чем-то, что он вынужден терпеть молча. Мисси сомневалась, то ли он просто недоволен, то ли вот-вот сорвется, но полагала, что это скоро выяснится.

Собравшись с духом, она пересекла разделявшее их пространство. Джеймс не шелохнулся, только иронически выгнул бровь, когда она остановилась в двух шагах от него.

— Ты хоть понимаешь, что мы не оставались наедине, с тех пор как мне исполнилось восемнадцать? Мне начинает казаться, что ты избегаешь меня. — Она помедлила, прежде чем спросить: — Это так?

И снова в его голубых глазах мелькнуло непонятное выражение. Затем его чеканные черты осветила теплая улыбка. Это была не просто дань вежливости. Это была улыбка, способная лишить чувств любую женщину.

Впрочем, она не коснулась его глаз, продолжавших пристально наблюдать за ней.

— С чего ты взяла? — отозвался он слегка сконфуженно, что показалось странным, поскольку Джеймс был просто не способен на подобные эмоции.

Скользнув исподтишка взглядом по его фигуре, Мисси с трудом удержала свои руки на месте. Ее тело отозвалось и в других местах, о которых приличные девушки не осмеливались даже думать. Но, с другой стороны, разве она когда-нибудь считала себя такой уж правильной, учитывая фантазии, которые закрыли бы ей путь в общество, если бы хоть одна из них стала реальностью? Определенно нет.

— Просто, мы были так… близки. А теперь я почти не вижу тебя. Что еще я должна думать, когда ты практически исчез из моей жизни?

Он продолжал улыбаться, глядя на нее из-под полуприкрытых век, но ямочки, проступившие на гладко выбритых щеках, исчезли. Ее упреки явно достигли цели, потому что он молчал несколько дольше, чем требовалось для подготовки ответа. Джеймс, которого она знала раньше, никогда за словом в карман не лез.

— Ничто не может быть дальше от правды, — произнес он, положив конец затянувшейся паузе, ласковым тоном, словно увещевал младенца или комнатную собачку. — Ты наверняка знаешь, что мне приходится часто ездить по делам за границу. Поверь мне, я давно не видел многих своих знакомых.

Выходит, она одна из многих?

— Но даже когда мы встречаемся, ты кажешься… другим.

Джеймс обращался к ней, не проявляя теплых чувств, характерных для старого друга. Он казался незнакомцем, холодным и отстраненным, совсем не похожим на Джеймса, которого она знала когда-то. Все ее попытки возродить прежние отношения натыкались на принужденные улыбки и настороженные взгляды. Печально, но это было еще не самое худшее. Она предпочла бы эти натянутые разговоры невидимой преграде, которая возникла между ними и продолжала расти.

— Моя жизнь была довольно беспокойной в последние годы. Я был слишком занят. — Он не смотрел ей в глаза и предпочел не распространяться об этой «беспокойной» жизни, где Мисси не было места.

— Слишком занят для меня? — Несмотря на притворно-небрежный тон, она не смогла скрыть звучавшие в каждом слове тоску, досаду и отчаяние.