Алексей Пазухин - Самозванка (дореволюционная орфография)

– А вотъ прослушаемъ „отдѣленіе“, да въ кабинетикъ и сядемъ… Цыганъ послушаемъ, или венгерочекъ, или пѣвичекъ Анны Захаровны… Хе, хе, хе… надо ужъ васъ посвятить во всѣ тайны сего мѣста!…

– Очень радъ… Ho мнѣ вдругъ ѣсть захотѣлось…

– Отлично!… Я дома поужиналъ, – я, вѣдь, живу тутъ на дачѣ, но какой-нибудь „деликатесъ“ съѣмъ съ удовольствіемъ и вамъ компанію сдѣлаю…

Салатинъ съѣлъ что-то, выпилъ передъ ѣдою рюмку водки, потомъ еще шампанскаго и у него въ головѣ зашумѣло, но это не былъ тяжелый мучительный „хмель мало пьющаго человѣка“. Нѣтъ, – это былъ тотъ пріятный, веселый „угаръ“, который охватываетъ крѣпкаго здороваго человѣка, которому хорошо, весело, который попалъ въ пріятную компанію и который уже „заряженъ“ радостнымъ настроеніемъ.

Шмелевъ наполнилъ стаканы и опять чекнулся съ Салатинымъ.

– He будетъ-ли? – усмѣхнулся Салатинъ. – Я, вѣдь, очень мало пью…

– А я тостъ хорошій предложу! – проговорилъ Шмелевъ.

– Напримѣръ?

– Напримѣръ, вотъ за эту очаровательную брюнетку, которая сидитъ съ какимъ-то старцемъ и все на васъ смотритъ да любуется вами…

– Нѣтъ…

Салатинъ усмѣхнулся и взялъ бокалъ…

– Выпьемъ не за эту брюнетку, а за блондинку одну…

– Ага! – засмѣялся Шмелевъ. – „Предметъ“, что-ли блондинка-то?

– Предметъ…

– Идетъ!… А имя какъ?

– Вѣра…

– За здоровье прекрасной Вѣры!…

Они выпили.

– Пора вамъ, Николай Васильевичъ, подругу себѣ облюбовать! – продолжалъ Шмелевъ. – Что вы это по бѣлу свѣту въ одиночествѣ-то бродите, да небо коптите!… Законнымъ бракомъ что-ли сочетаться надумали?

– Можетъ быть…

– Ну, дай вамъ Богъ… Богата?…

– Какъ вамъ сказать?… И да, и нѣтъ… Можетъ быть и очень богатою, но, вѣдь, я не ищу богатой невѣсты…

– Своего много? Хе, хе, хе…

– Хватитъ… Я ищу „человѣка“ и… и нашелъ…

– Поздравляю!…

– Но я боюсь, Петръ Ильичъ… Я ее мало знаю… очень мало… Страшно, Петръ Ильичъ!…

– Э, полно вамъ!… Судьба, батюшка, и найдетъ, и укажетъ, и подъ вѣнецъ поставитъ!… А невѣсту выбирай, милый мой, такъ… „вглядися въ очи ей, – коль очи свѣтлы, – свѣтла душа“!…

– Очи свѣтлыя!…

– Ну, такъ и шабашъ!… За свѣтлыя очи Вѣры!…

Они выпили еще.

– He очень она изъ ученыхъ? – спросилъ Шмелевъ.

– He очень… А вы развѣ врагъ образованія, Петръ Ильичъ?

– Ни чуть, голубчикъ! У самого двѣ дочки курсъ гимназіи кончаютъ и можетъ дальше пойдутъ, а только… только часто изъ очень то ученыхъ къ дому охладѣваютъ… А впрочемъ, милый мой, все отъ души зависитъ и коли душа хороша, а сердце доброе, такъ счастье обезпечено… Выпьемъ еще и пойдемъ цыганскій хоръ слушать, – очень хорошо въ такомъ разѣ фараончиковъ [16]послушать!…

Салатинъ согласился, но пить больше ничего не сталъ, – онъ и безъ вина былъ пьянъ, „безъ веселья веселъ!…“

Вышелъ онъ изъ ресторана въ четыре часа и отпустилъ своего лихача домой, такъ какъ Шмелевъ, живущий на дачѣ въ Петровскомъ паркѣ, домой его не отпустилъ и увелъ ночевать къ себѣ.

Салатинъ заснулъ крѣпкимъ сномъ и проснулся только въ десятомъ часу.

He дождавшись пробужденія Шмелева, онъ поскакалъ въ Москву, въ домикъ Степаниды Аркадьевны…

Салатину казалось, что извозчикъ везетъ его изъ парка удивительно медленно и что дорогѣ не будетъ конца.

– Да пожалуйста хорошенько! – поминутно говорилъ онъ. – Я тебѣ на чай прибавлю, только поѣзжай…

– Хорошо ѣдемъ, баринъ! – отвѣчалъ извозчикъ. – Лошадка у меня исправная и не устамши, – на-починѣ вашу милость посадилъ…

Наконецъ они пріѣхали на Полянку.

Вотъ и домикъ Степаниды Аркадьевны.

– Какая-то она днемъ? – думалъ Салатинъ о Вѣрѣ. – Я, вѣдь, не видалъ еще ее днемъ въ женскомъ костюмѣ.

Онъ на ходу спрыгнулъ съ извозчика, сунулъ ему деньги и побѣжалъ къ калиткѣ.

Личико Вѣры мелькнуло въ окнѣ.

Степанида Аркадьевна вышла встрѣтить дорогого гостя.

– Ну, что, какъ? – спросилъ Салатинъ.

– Съѣли твою пташку! – смѣясь отвѣтила старушка. – Ничего, голубчикъ, ничего… все хорошо!… пожалуй!… Проснулась барышня, чѣмъ свѣтъ, и все къ окошку, все къ окошку! Чай теперь кушаетъ, внизъ сошла…

Салатинъ вошелъ въ залъ.

Вѣра стояла у чайнаго стола и смотрѣла на дверь; лицо ея такъ и пылало.

Она показалась Салатину еще лучше, чѣмъ вчера.

Они поздоровались.

– Были… тамъ ? – тихо спросила Вѣра.

– Да…

Степанида Аркадьевна догадалась, что гостямъ ея есть о чемъ поговорить безъ свидѣтелей, и ушла, захвативъ съ собою самоваръ, который, по ея мнѣнію, надо было подогрѣть.