Маргарет Барнс - Торжество на час

В последнюю минуту она прихватила небольшой требник, который дала ей приемная мать, давным-давно, когда ее жизнь была сплошным потоком счастливых дней. Книжечка была такой маленькой, что помещалась в одной руке. В ней заключалась частица Джокунды, которая будет с ней…

— Господи, хотя я пойду по аллее, где падает тень смерти, я не испугаюсь зла, потому что ты, Господи, со мной, — прочла Анна, когда книга с позолоченной обложкой раскрылась на знакомой странице.

Но слов она не видела. Она ослепла от слез, заполнивших ее глаза.

— Не печальтесь обо мне… — Все, что она смогла сказать, когда дверь открылась и пособники Генриха пришли за ней. — Джордж и остальные, я не сомневаюсь, предстали перед лицом истинного короля, и вскоре я последую за ними.

При мысли о них необычное умиротворение охватило ее. Она перестала бояться. Почувствовала себя в их дружеском окружении, как будто они задержались, поджидая ее, и она испытала огромное желание присоединиться к ним.

Слегка приподняв малиновую юбку, расшитую жемчугом, она почти побежала вниз по ступенькам, напевая куплет какой-то песенки, точь-в-точь как если б она торопилась встретиться с ними в саду Хевера.

Страдания смягчили надменные черты. Никогда еще Анна не выглядела такой красивой, с гордо поднятой головой: нервное напряжение подрумянило ее щеки, а большие темные глаза страстно блестели.

Мужчины и женщины расступались, пропуская ее вперед, но не могли оторвать взгляда от ее лица. Первый раз в жизни они, наверное, поняли, как околдован был их король.

— Многих я повидал, кто шел на казнь, но ни один из них не шел с такой радостью! — изумился Кингстон, который собирался проводить ее через ворота на зеленую лужайку за стенами крепости.

Но когда Анна оказалась под лучами полуденного солнца, выдержка начала изменять ей. При виде эшафота она резко остановилась, дыхание перехватило, больно закололо в груди.

Она не увидела толп народа. Жалкая группка разодетых мужчин окружила эшафот, в отдалении стояли лорд-мэр Лондона и главные судьи графств в красных мантиях. Над всеми, на разбросанной по платформе эшафота соломе, стояли два главных действующих лица, не считая ее: высокий человек с острой бородкой и юноша с копной волос на голове. Палач и его помощник.

Итак, все были в сборе. Так она себе все это и представляла: с одной стороны — суровые белые стены крепости, с другой — мрачная церквушка святого Петра, где молились солдаты, грумы и узники. Все было так, как она и ожидала увидеть.

Но умереть майским утром, когда ты еще сравнительно молода! Когда левкои благоухают, а счастливые люди на соколиной охоте несутся галопом через пустоши, поросшие золотым утесником, а в жилах играет кровь, царит любовь и веселье! Настал час лишиться обыкновенной любви, тепла и простых земных радостей! Рассыпаться в прах, стать пищей могильных червей… В тридцать три женщине еще необходима любовь мужчины, веселье, наряды, счастье, а не царская корона.

Но какой смысл думать о таких вещах, когда ты уже исповедался и готов к смерти?

После минутной слабости Анна заставила трясущиеся ноги идти вперед.

Дорога оказалась ужасно короткой… Не осталось ни секунды, чтобы нарвать маргариток! Надо пройти всего несколько шагов, пересечь лужайку и подняться на четыре пологие ступеньки. На этом и закончится ее жизненный путь.

Сэр Кингстон пошел первым, чтобы помочь ей подняться. У подножия эшафота его жена быстро и смело наклонилась и поцеловала развевающийся рукав платья Анны. Маргарэт и Арабелла шли следом за королевой.

Анна поднялась на эшафот, теперь она могла рассмотреть собравшихся людей. В толпе раздался непроизвольный вздох. Анна поняла, что, лишившись короны, она все еще могла волновать сердца мужчин. Пока не упадет ее голова с плеч, она будет очаровывать их своей загадочной роковой красотой.

На душе ее стало тепло от сознания собственной власти над мужчинами, она получила оправдание всего содеянного ею. Сколько всего произошло в ее жизни с того дня, когда в тихом саду раздался голос Симонетты: «Нэн! Нэн! Теперь твоя очередь ехать ко двору!»

Единственным человеком, остававшимся равнодушным к женской красоте, был Кромвель. Норфолк, к своему позору, не пришел! Но зато присутствовал один из братьев Джейн Симор, которому хватило ума спрятаться за закованных в железо алебардщиков. Прямо напротив нее стоял Саффолк. Анна заметила его внезапное сходство с королем и решимость стоять в первом ряду. Недалеко виднелся жених ее кузины Говард — Гарри Фицрой. Молодой Фицрой впервые присутствовал на казни, до этого ни с чем подобным ему не приходилось сталкиваться в своей сытой изнеженной жизни. Несмотря на развязные манеры и чванливый вид, он выглядел позеленевшим от страха. Анна от души пожелала, чтобы от увиденного зрелища его вырвало и он потерял перед всеми свое мужское достоинство.