Сюзанна Кирсли - Забытая история любви

— Можно служить по-другому. — Поморщившись от боли, он немного повернулся на бок, чтобы видеть короля. — Глаз и ушей я не потерял, и они станут вашими, если вы посчитаете нужным послать меня туда, где я могу применить их для дела.

Совсем не по-юношески мудрые глаза на моложавом лице короля устремились на Мори.

— Благодарю вас за предложение, полковник, но, пока я сам не вернусь в Шотландию, я вас туда не отпущу. За вашу голову назначена слишком высокая цена.

— Я говорю не о Шотландии. — Мори снова поморщился, и ему пришлось дождаться, пока острая боль в груди не утихнет, прежде чем он смог продолжить. — Умерший рядом со мной солдат был ольстерцем. Мы долго разговаривали. Я помню все его рассказы, все подробности его жизни. Родственников у него нет. — Мори посмотрел королю в глаза. — Я мог бы на время превратиться в него, пожить средь ольстерских шотландцев, разузнать их настроения и планы.

Он увидел, что его предложение заинтересовало короля. Ирландцы были важным звеном в расчетах короля Якова, и знать, что думают ирландские протестанты, было полезно.

— Вы готовы пойти на это? — медленно произнес король.

— Да. Если это поможет вашему возвращению в Шотландию.

Тут вмешался полковник Грэйми:

— Подумай, парень. Подумай хорошенько. Такие решения не принимаются походя. Если ты ступишь на эту дорогу, никто не должен узнать, что ты жив. До возвращения его величества все твои родные, все те, кто любят тебя и ждут, будут считать, что Джон Мори погиб в этом проклятом лесу. Так скажут твоей матери, братьям и сестрам. — Не сводя с него серьезных глаз, он добавил: — И твоей любимой.

Тело Мори вновь пронзило нестерпимо-острой болью, но на этот раз она шла не только из ран, но и из более глубокого места в его груди. От каждого вздоха внутри у него все загоралось огнем.

— Я сделаю это ради нее. Чтобы когда-нибудь мы смогли быть вместе.

Король сочувственно посмотрел на него.

— Не знал, что у вас есть женщина.

Полковник Грэйми, заметив, что Мори изо всех сил противится подступающему беспамятству и уже не сможет ответить сам, тоже посмотрел на него, дождался, пока в исполненных болью глазах появилось некое подобие согласия, и повернулся к королю.

— У него есть жена.

Освещение комнаты переменилось вместе с движением солнца, и свет уже не достигал кровати, на которой они лежали. София прикоснулась к нанизанному на шнурок черному камешку, который покоился на шее Мори, на том самом месте, где под кожей билась жилка.

— Ты спасла меня. — Его глаза неотрывно смотрели на нее. — Эти месяцы лишь мысли о тебе берегли меня, в точности как говорил дядя.

Ей не хотелось думать об этих месяцах. Она покрепче прижалась к нему.

— Еще твой дядя сказал, что это по замыслу королевы меня привезли сюда, в Керкубри.

— Да. Королева Мария любит красивые истории. Как мне объяснили, она, узнав, что я женат, решила, что я должен забрать тебя с собой в Ирландию, хотя, думаю, без участия дяди здесь не обошлось. Он тоже считает, что мне не нужно было оставлять тебя одну так надолго.

София на миг закрыла глаза, решая, как лучше это сказать.

— Я была не одна.

Говорить об Анне было трудно, но она заставила себя. Он выслушал ее, не перебивая, и, когда она заплакала, обнял. А когда она затихла, какое-то время молча смотрел на перевязанный ленточкой маленький локон Анны, лежавший на его мозолистой руке.

София спросила:

— Ты простишь меня?

Мори закрыл ладонь, обнял Софию за плечи и сжал ее так крепко, что никакая сила не смогла бы разъединить их.

— Это я должен просить у тебя прощения. — Его голос заглушали ее волосы. — Ты не сделала ничего, за что тебя нужно прощать, милая. — Потом он очень нежно поцеловал ее, ослабил объятия и раскрыл ладонь, чтобы снова посмотреть на завиток волос такого же, как у него, темного цвета.

София, глядя на него, чувствовала, какая борьба происходит в его сердце, когда разум пытается преодолеть боль от осознания того, что его собственный ребенок, возможно, так никогда и не увидит своего отца, что его дочь должна жить так далеко от него.

— Можно послать за ней, — сказала София. — Теперь, когда ты вернулся, она сможет поехать с нами…

— Нет. — Короткое слово прозвучало совсем тихо, но она поняла, чего ему стоило его произнести. — Нет. Ты поступила правильно, оставив ее там. В Ирландии будет небезопасно. — С сожалением он снова закрыл ладонь, потом сумел улыбнуться и нежно провел суставами пальцев по щеке Софии. — Я не имею права и тебя брать с собой, но я, похоже, сделался настоящим себялюбцем и не могу тебя отпустить.