Гэлен Фоули: Мой грешный маркиз

Джеймс кивнул Талону.

Тот отпустил О’Бэньона.

— На твоем месте, О’Бэньон, я бы не стал раздражать мистера Талона. Он убивал людей и за меньшее, поверь мне.

— Так ведь я тоже, старик. Поверь, я тоже.

— По крайней мере скажи, что мисс Фокс в безопасности. Она не будет иметь для нас ценности как заложница, если умрет.

— Мисс Кейт в безопасности. Может быть, у нее нет особых удобств, но опасности она не подвергается.

— Ты доверяешь тому, кто ее охраняет?

О’Бэньон ухмыльнулся:

— По правде сказать, старик, я не доверяю никому.

Дрожа от холода и страха, девушка скрючилась на ледяном каменном полу. Ее глаза закрывала плотная черная повязка, руки были связаны.

Кейт старалась не плакать. Она заставила себя сосредоточиться и попытаться услышать и понять как можно больше. Вокруг нее раздавались тяжелые шаги, слышались грубые голоса, в основном мужские. Какой-то склад? Люди двигали ящики, вроде бы таскали их куда-то. Кто они? Явно не обычные торговцы.

Контрабандисты?

Слабый запах соли напомнил о тех временах, когда она видела скрипящие мачты на фоне пронзительно-голубого неба. Ее отец, широко ухмыляясь, пытался сделать из нее маленького боцмана и заставлял выкрикивать тонким детским голосом приказы команде. «Нос по ветру, вы, ленивые ублюдки! Так держать!»

Неожиданно она услышала скрип двери, ведущей в небольшой подвал, в котором ее держали. Кто-то шел. Кейт сидела очень тихо, прислушиваясь.

Она уже слышала разговор своих тюремщиков, но теперь их голоса были взволнованными.

— Плевать я хотел на все, что сказал О’Бэньон. Если сюда направляется герцог, это все меняет.

— Что будем делать?

— Не знаю, но от нее придется избавиться до его приезда.

— Как избавиться? Ты хочешь ее убить? Или отпустить?

Кейт затаила дыхание. Та еще перспектива!

Воцарилось молчание.

— Не знаю, — с досадой ответил один из контрабандистов. Похоже, он был у них главным. — Мы можем сказать О’Бэньону, что девчонка сбежала.

— А деньги?

— Кого ты предпочитаешь разозлить, О’Бэньона или Зверя? Зверь? Кейт почувствовала нарастающую панику.

— Тут двух мнений быть не может.

— Так в чем дело?

— Хотелось бы точно знать, какого черта его светлость едет домой.

— Когда-то он все равно должен был приехать. Он же владеет этим чертовым местом на много миль вокруг.

— Ну и что мы будем с ней делать, когда он появится? Этот дьявол-переросток и без того поджарит нас заживо за кораблекрушения в прошлом месяце. А если он услышит, что теперь мы еще ввязались в похищение людей…

— Послушай, — сказал один из бандитов, — может быть, нам удастся убить одним выстрелом двух зайцев?

— Что ты имеешь в виду?

— О’Бэньону нужна девчонка, так пусть он и разбирается с герцогом Уоррингтоном.

— Ты имеешь в виду, что мы отдадим девчонку Зверю?

— Да. Как небольшой подарок от всех нас. По поводу его возвращения домой.

— Блестящая идея! Тогда, возможно, он не поотрывает нам головы, а ограничится менее суровым наказанием.

— Об этом я и толкую. Она симпатичная, ему должна понравится. Может быть, увидев ее, он остынет и не станет слишком уж буйствовать.

— Может сработать.

— Слышишь, девочка? С тобой одни неприятности, — сказал главарь бандитов. Несомненно, он еще чувствовал боль в паху, в том месте, куда она ему заехала коленом. — Посмотрим, как ты будешь вести себя со Зверем. Попробуешь использовать на нем свои приемчики — и рискуешь мигом очутиться снова в этом подвале.

— Не плачь, малышка, — вмешался второй бандит. — Наверняка есть кое-что и похуже, чем стать наложницей Зверя. Хотя лично я не могу так сразу придумать ничего другого…

У Кейт закружилась голова, когда она услышала хриплый смех контрабандистов. Сердце сжалось от ужаса.

«Я не боюсь, — снова и снова повторяла себе она. — Я не боюсь…»

Bucket Lane — Бакет-лейн — улица Ведра, Ведерная улица; Slop Bucket Lane — Слоп-Бакет-лейн — улица Помойного ведра.

Р. Браммель — знаменитый лондонский модельер первой половины девятнадцатого века.

Кость в форме буквы V в грудке птиц. Есть поверье, что два человека, которые едят птичью грудку, должны разломить эту косточку, и тот, кому достанется большая часть, может загадать желание.

Это выражение пришло из басни Эзопа о лисе и винограде.