Крис Кеннеди: Ирландский воин

Заставив себя успокоиться, Финниан спросил:

— А твой король Эдуард что-нибудь об этом знает?

— В данный момент тебе следует больше думать обо мне, — с усмешкой ответил Рэрдов.

— О, не волнуйся, думаю, — кивнул Финниан. Было совершенно очевидно: безрассудство, подтолкнувшее Рэрдова заключить в тюрьму ирландского дворянина, выполняющего миссию переговорщика, свидетельствовало об отчаянном стремлении англичанина раскрыть тайну уишминских моллюсков.

Удивительные темно-синие краски действительно представляли огромную ценность и сами по себе, но этого было бы недостаточно, чтобы заставить английского лорда, одиноко живущего у ирландской границы, с такой энергией убеждать своих врагов объединиться с ним.

Все дело в том, что уишминские краски можно было превратить в порошок, который мог бы снести крышу с аббатства Дублина. Так знал ли об этом Рэрдов?

— Они хороши, верно? — сказал Финниан с усмешкой.

— Конечно. Несомненно. Я очень ценю их тон, — ответил Рэрдов. — Но больше всего мне нравится, как они взрываются.

Черт побери! Проклятый англичанин все знает!

— Да, понимаю, — коротко кивнул Финниан. — У тебя, возможно, есть уишминцы, но ты не знаешь, как сделать из них краску, так ведь? Тебе необходим рецепт и кто-то, кто сумеет его прочитать. Я прав?

— Но тогда, — улыбнувшись, ответил Рэрдов, — почему бы нам, ирландцам и мне, не действовать сообща?

Возможно, потому, что и сами ирландцы утратили рецепт уишминских красок сотни лет назад. Но далее если и так, Финниан не видел особой необходимости сообщать об этом Рэрдову.

— Тебе что-то не нравится? — поинтересовался англичанин.

— Мне не нравишься ты.

— Ну-ну-ну… — Рэрдов покачал головой. — Тебе, О’Мэлглин, как и всему твоему роду, следует научиться хорошим манерам. — Он щелкнул пальцами, и один из стражников, схватив Финниана за волосы, рывком запрокинул его голову.

Но Финниан прекрасно знал, что и все его люди сейчас находились в таких же условиях. Да, конечно, все они давно уже сделали свой выбор, но если его люди могли добровольно принести себя в жертву ради Эйре [1] Древнее название Ирландии. , то он, Финниан, не собирался отдавать их.

— А если я соглашусь? — спросил пленник. Возможно, ему удалось бы притвориться, что он подчиняется, и уйти со своими людьми.

— Что ж, тогда ты сможешь уйти. Один, разумеется.

— А потом?

— Каждый день, пока ты не вернешься с согласием своего короля, я буду убивать кого-то из твоих людей.

— Мои люди пойдут со мной, — заявил ирландец.

Барон с притворным сожалением покачал головой:

— Нет, Финниан. Ты должен согласиться, что я буду дураком, если освобожу вас всех, не обеспечив себе гарантии на тот случай, если пункты нашего соглашения не будут приняты.

— Да, верно. Ты, Рэрдов, дурак.

Губы барона растянулись в недоброй улыбке.

— Пожалуй, лучше по два пленника в день… — протянул он, разглядывая свои ногти. — Одного на рассвете, второго — перед сном.

— Я подпишу договор, — объявил Финниан. — Только освободи моих людей.

— Освободить? Что ж, давай так: прежде чем они уйдут, мы подпишем бумаги при свидетелях, а также просмотрим руководство по приготовлению красок — и все прочее.

Финниан молча отвернулся к стене.

— Я и не ожидал от ирландца особого ума. — Вздохнув, Рэрдов обратился к страже: — Приковать его к стене и дать несколько ударов кнутом по спине. Посмотрим, не передумает ли он тогда.

Финниана тут же поволокли к сырой и холодной стене, а затем началось истязание. Но ирландец, сжав зубы, не издавал ни звука, он с презрением относился к боли и думал только о своих людях, а также об отмщении.

Внезапно истязание было прервано одним из воинов, поспешно спускавшимся в тюрьму по влажным ступенькам.

— Милорд, поступило сообщение! Прибывает Сенна де Валери! — на одном дыхании выпалил посыльный.

— A-а, моя… невеста?.. Что ж, тогда снимите с него наручники.

Финниан мысленно возблагодарил женщину, спасшую его от очередного избиения.

— Сколько осталось до ее прибытия? — спросил барон, когда стражники начали отпирать тяжелые железные браслеты на запястьях пленника.

— Совсем немного, милорд.

— Хм… И какова же она?

Этот простой вопрос заставил Финниана содрогнуться. Женщина, окруженная заботой Рэрдова?.. Да она тут не протянет и месяца.

— Ни ее лицо, ни фигура не разочаруют вас, милорд, — сообщил гонец.

— Да, я слышал, что она хороша собой, хотя не так уж молода. Ей двадцать пять, насколько я помню.