Сара Рэмзи - Запретные наслаждения

Вчера, шагая по паркету бального зала и презрительно улыбаясь, он уже выглядел отъявленным негодяем. Сегодня, запугивая женщину, он выглядел негодяем, который еще и в полной мере ощущает свою власть. Ледяные глаза смотрели прямо в душу; сжав зубы, он беззастенчиво пожирал ее глазами. За столь вызывающее поведение джентльмен должен был на коленях вымаливать прощения у леди, но с актрисой церемониться не было нужды.

— Мадам Герье, увидеть вашу игру — огромное удовольствие для меня.

От его бархатного голоса у нее перехватило дыхание. Нет, он не узнал ее, или, может быть, Ротвел просто затеял с ней какую-то игру?

— Merci [7] Спасибо (фр.). , ваша светлость, — понизив голос и усилив французский акцент, отозвалась она.

Он насмешливо приподнял бровь.

— О, неужели вы знаете меня? Что-то не припомню, чтобы нас представляли друг другу. Поверьте, я бы никогда не забыл о таком приятном знакомстве.

Мадлен допустила ошибку. Откуда актрисе из низов было знать герцога?

— О нет, ваша светлость. Просто мадам Легран сказала, что сегодня театр почтил своим визитом герцог. Вот я и предположила, что речь шла о вас.

Фергюсон, не отрывая от нее взгляда, произнес:

— Мне не хотелось бы доставлять вам неприятности, но у меня есть просьба, которую я не могу не высказать. Очень деликатная просьба. Позвольте сопроводить вас к экипажу.

Это была вторая просьба от герцога Ротвельского за вечер. Теперь Мадлен не питала никаких иллюзий. Он узнал ее. Она была уверена в этом: он так смотрел на нее, так держал за руку, не давая сбежать, что не оставалось никаких сомнений в том, что он знает, с кем говорит. Ее репутация, ее жизнь — все пойдет прахом из-за человека, который сам был далеко не безупречен. Единственный вопрос, который сейчас волновал ее: уничтожит ли он ее одним ударом или будет шантажировать, требуя платы за молчание. От этой мысли ее охватила дрожь, но не из-за страха, это была дрожь совсем другого свойства, в котором она постеснялась бы отдать себе отчет.

Собравшись с духом, она решила все отрицать:

— Нет, я не позволяю вам сопровождать меня. Моя мать запрещает мне общаться с незнакомыми мужчинами, — она кивнула в сторону Жозефины, которая, плотно сжав губы, пыталась выглядеть посолиднее.

— Ваша матушка? — переспросил Фергюсон, скептически рассматривая низенькую Жозефину, одетую в серое платье служанки. — А месье Герье?

— К сожалению, он покинул этот свет и оставил меня совсем одну, — всхлипнула Мадлен, словно воспоминания о несуществующем муже были для нее сущим мучением.

— Какая утрата! — на губах Ротвела играла хищная улыбка.

Она снова попыталась вырваться.

— Да, это была трагедия. Прошу простить меня, но уже поздно, я тороплюсь.

Он взял ее под руку, словно они были парой на прогулке. Его сильные руки напомнили ей, что герцог — далеко не изнеженный юнец, только что покинувший семейное гнездышко, что он — уверенный в себе мужчина, привыкший добиваться своего любыми способами.

— Моя милая мадам Герье… позвольте узнать ваше имя?

Вопрос застал ее врасплох.

— Маргарита. — Сердце рвалось из груди, но она решила держаться до последнего.

— Маргарита, — шепотом повторил он. Казалось, достаточно услышать, как он произносит имя, как звучит его голос, — и женщина будет покорена. — Маргарита, я не надеюсь ни на что, но скажите мне, у вас есть покровитель?

Она замерла. В перечне предполагаемых вопросов, который она мысленно составила, вопросов, на которые была готова ответить: почему она прячет лицо, как может находиться в столь отвратительном месте и что предложит ему за молчание — не было вопроса о покровителе.

— Не понимаю, о чем вы.

— Не лукавьте. Думаю, не первый раз мужчина спрашивает, нужна ли вам защита.

Она беспечно взмахнула рукой: мол, каждый второй мужчина осмеливается на подобное предложение.

— Общество не простит вам мезальянс с неизвестной актрисой из «Семи циферблатов».

Он рассмеялся:

— Милая, все куртизанки где-то и с кем-то начинают свою карьеру. И, вынужден признаться, общество давно махнуло на меня рукой, как, впрочем, и я на него.

Фергюсон говорил насмешливо и непринужденно, но ей казалось, что в его словах слышна обида потерянного мальчика, который лишь нарядился, как взрослый мужчина. Неужели он настолько одинок? Мадлен сама часто грустила. Ей следовало немедленно бежать от него, но внезапно она посочувствовала ему, и это ее остановило.