Сюзан Робинсон: Лорд Дракон

Грэй де Валенс резко осадил коня и бросил поводья на седло. Когда он направился к темноволосой ведьме, посмевшей бросить грязь ему в лицо, ярость угрожала расплавить тот ледяной покров, за которым он привык скрывать свои эмоции. Он с трудом подавил желание излить на неё весь свой гнев.

Много лет Грэй мечтал о дне, когда сможет посмотреть в лица предателей. Он месяцами планировал возвращение в Уэллсбрук, в место, где скрывался один из них. Продумал каждую деталь внешнего вида, начиная от рельефной серебристой кольчуги и заканчивая украшениями на седле. А эта наглая крестьянская девчонка всё испортила своей грязью!

Грэй попытался побороть гнев, который подобно кислоте, обжигал лёгкие и грудь. Девчонка бросилась бежать, иногда оглядываясь и сражаясь с грязными юбками и ботинками. Её бегство и смущение заставили его улыбнуться. Она притормозила у одной большой лужи лишь за тем, чтобы следом попасть в другую, еще более глубокую… Она ещё не успела вытащить ногу из жижи, а он уже парой широких шагов мигом сократил расстояние между ними.

Высвобождаясь, она нервно обернулась. Он в предвкушении улыбнулся. Девчонка вскрикнула и кинулась вперёд, но он успел ухватить её за талию. Грэй услышал звон, словно что-то разбилось… Пока она вырывалась из-под его рук, из складок её одежды сыпались горшки и баночки.

— Боже правый! — холодно произнес он. — Сейчас я объясню, как следует вести себя маленькой крестьянской утке.

Он посмотрел в серые глаза, недружелюбные, как лезвие меча, и ощутил слабые удары кулачков по своей груди, уголок его рта пополз вверх. Она, должно быть, заметила его ухмылку, так как нападение резко прекратилось. Тёмные брови сошлись над серыми, словно дамасская сталь, глазами, обведенными карим ободком, и Грэй оказался неспособен отвести взгляд от их серебряных глубин. Затем он осознал, что руки обнимают податливое тело, изгибы которого он меньше всего ожидал почувствовать сейчас под своими ладонями. Его ярость начала испаряться. Удерживая девушку одной рукой, он притянул ее ближе и скользнул другой ей под плащ, двигаясь от талии к бедру, слыша, как она втянула воздух.

— Сегодня слишком хороший день, чтобы ссориться с такой красавицей, — прошептал он.

— Я ведь маленькая чёрная утка, помнишь? — ответила она и сильно пнула его в колено.

Острая боль в суставе заставила ногу практически подогнуться. Разразившись проклятьями, он пошатнулся, вступая в лужу, а затем просунул руку ей под колени, поднимая брыкающуюся, изрыгающую ругательства и изворачивающуюся девицу. Его сапог заскользил, травмированное ею колено подогнулось, и Грэй покачнулся. Девчонка полетела вперёд, а он за ней следом.

Грязная вода хлынула в лицо, когда он приземлился на колени и растянулся на чём-то мягком, выплёвывая воду и мотая головой, попутно разбрызгивая грязь в разные стороны. Девчонка под ним задыхалась и извивалась.

— Моя кольчуга! — зарычал он, все его беспечность и невозмутимость куда-то подевались.

— Слезь с меня, ты, наглец!

Пока девчонка колотила его в грудь и по рёбрам, ему удалось опереться на обе руки и приподняться в скользкой жиже. Как только он поднялся, освобождая её ноги, она попыталась ударить его коленом в пах. Он вскрикнул, ощущая удар на внутренней стороне бедра. Грэй опустился на брыкающуюся нахалку всем весом, погружая девчонку в мутное болото прямо с головой. Когда его хватка ослабла, она вывернулась и выплюнула на него грязную воду.

— О, зачумленный проклятый негодяй!

Он повторно окунул её, посмеиваясь. — Придержи свой дерзкий язык! Никогда не сталкивался со столь неправедной девицей. — Она вынырнула из воды, вырываясь, и слегка задевая локтем его мужское орудие. — Да еще с такой, которая бы столь бесстыдно напрашивалась на наказание.

Услышав последнюю фразу, она замерла, бросив на него такой недоумённый взгляд, что все его предположения были отвергнуты. Ни одна опытная женщина не будет смотреть на мужчину с таким смущением. Неожиданно он был вынужден взглянуть на нее другими глазами. Ослепительная (даже под грязью) кожа, губы цвета диких роз, крепкие, сильные руки и ноги, способные обхватить мужскую спину, — и этот взгляд недоумённого непонимания. Он принял дерзость за опыт.

— Я ошибся, — пробормотал он. — Ты еще нетронута, или, по крайней мере, была таковой, пока я не коснулся тебя.

— Что?

Она смутилась еще больше. Он улыбнулся так, как не улыбался с тех самых пор, когда Саладин запер его в клетке с тремя похотливыми рабынями.