Александр Дюма - Цецилия

Цецилия поднялась с колен от кровати своей бабушки, около которой она молилась, рассчитала Аспазию и поблагодарила ее за то, за что нельзя заплатить никакими деньгами, то есть за внимательность ее к покойной маркизе.

Потом девушка позвала женщину, которая убирала ее комнату, и просила ее заняться вместе с хозяйкой дома всеми необходимыми для похорон приготовлениями. Так как Цецилию очень любили все в доме, хотя она ни разу ни с кем не говорила, но где она слыла образцом дочерней любви и чистоты, то всякий старался услужить ей, чем мог.

Тогда Цецилия отправилась в комнату и открыла ящик.

Она вынула из него свое подвенечное платье.

При этом виде слезы, столь долго удерживаемые, прорвались наружу. Пора было, иначе сердце ее разорвалось бы от усилий.

Потом, поплакав довольно над платьем, которое она держала на коленях, перецеловав всякий букет, всякий цветок, всякий орнамент, подняв руки к небу и смотря на него, она вскричала: «Генрих! Генрих!», накинула на голову покрывало и вышла.

Требование Аспазии истощило последние средства Цецилии, и, чтобы похоронить свою бабушку и выполнить задуманное намерение, ей ничего больше не оставалось, как продать свое подвенечное платье.

Она побежала к купцу, покупавшему у нее узоры, и показала ему это чудо труда, вкуса и терпения, над которым она трудилась около двух лет, но с первого взгляда он объявил, что не может дать за него той цены, какой оно стоило, и ограничился тем, что дал ей адреса лиц, которые могли купить его.

В тот же день Цецилия была у некоторых из них, но напрасно.

Следующий день был употреблен на похороны маркизы. Так как полагали, что маркиза, не будучи богата, имела некоторое состояние, то хозяйка дома заплатила за все издержки при погребении.

На следующий день Цецилия снова отправилась продавать свое платье. Мы видели, как после новых отказов бедняжка пришла к Фернанде и как принц, тронутый слезами бедной девушки и чтоб исполнить желание Фернанды, купил чудесное платье и в тот же день послал за него деньги.

Получив три тысячи франков, Цецилия призвала хозяйку своей квартиры, отдала ей истраченную ею сумму, заплатила за паем и объявила, что на следующий день она уезжает.

Несмотря на все настояния, Цецилия решительно не сказала ей, куда едет.

На следующий день бедная девушки действительно уехала и увезла свою тайну с собой.

Тех, кто знал Цецилию, несколько времени занимало ее исчезновение, и они говорили об этом. Но мало-помалу имя ее стало реже упоминаться в разговорах; наконец, она не возвратилась, и о ней совершенно забыли.

Три месяца спустя после рассказанных нами происшествий красивый купеческий бриг шел на всех парусах к Антильским островам, стараясь попасть под пассатные ветры, дующие между тропиками.

Бриг этот был «Аннабель», наш старинный знакомец.

Четырнадцать дней тому назад как он вышел из Лондона, где взял груз для Гваделупы, около пяти часов после обеда сторожевой матрос прокричал слово, которое всегда производит такое сильное впечатление на пассажиров и даже на моряков:

— Земля!

При этом крике, проникнувшем до глубины судна, все пассажиры вышли на палубу.

В числе их была молодая девушка от девятнадцати до двадцати лет.

Она подошла к лоцману, который при виде ее почтительно снял шляпу.

— Точно ли я слышала, что закричали «земля!», — мой добрый Самуэль? — спросила она.

— Да, сударыня, — отвечал он.

— Какая же это земля?

— Азорские острова.

— Наконец? — сказала молодая девушка… И грустная улыбка мелькнула на лице ее; потом, обращая к лоцману взоры, с минуту окидывавшие пространство, она сказала ему: — Ты обещал указать мне место, где тело Генриха было брошено в море.

— Да, сударыня, и я сдержу свое слово, когда придет время.

— Далеко ли мы еще от этого места?

— Мы от него милях в сорока.

— Стало быть, в четыре часа мы его достигнем?

— Мы пройдем над тем самым местом, сударыня; можно подумать, что судно знает свою дорогу и не хочет отклониться от нее ни на десять шагов.

— И ты уверен, что не ошибемся?

— О! Нет, сударыня, первый остров составлял со вторым угол, и так как ночь прекрасная, то вы можете быть совершенно спокойны, я наверное узнаю место.

— Хорошо, Самуэль, — сказала девушка, — ты позовешь меня за полчаса до того времени.

— Я вам обещаю, — отвечал матрос.

Девушка кивнула головой Самуэлю, спустилась по задней лестнице и, войдя в свою каюту, № 5, заперлась в ней.