Эрин Найтли - Вкус скандала

Последние слова сестра произносила в пустоту, потому что Уэстон, ни слова не говоря, бросился к двери черного хода и выскочил, громко хлопнув дверью. Что случилось с ее милым младшим братишкой? Наверное, шестнадцать лет — это магический возраст, когда славные воспитанные юноши превращаются в дурно воспитанных мужчин. При этой мысли Джейн усмехнулась. Да, это многое объясняло.

Она достала из печи противень с партией булочек, поставила его на стол остывать и пошла наверх, в магазин. Когда Джейн вошла в ярко декорированную комнату, в которой и располагался магазин, настроение у нее сразу улучшилось. Яркие, желто-белые занавески на витринах магазина и на нижнем этаже дома были сшиты из одинаковой ткани, поэтому когда небольшое помещение заливал солнечный свет, они казались более веселыми.

Внезапно открылась дверь и в магазин вошла, переваливаясь, миссис Доббинс с огромным выступающим животом.

— Мисс Бантинг! — радостно воскликнула она, улыбаясь. — Как приятно вас видеть, дорогая. Где же ваш брат?

Булочница улыбнулась жене врача, она тоже была рада ее видеть.

— Уэстон пошел за продуктами. Вы так сильно изменились с тех пор, как мы виделись в прошлый раз, глазам не верю. Неужели доктор Доббинс не возражает, что вы расхаживаете по городу, когда счастливый день совсем близко?

— О, он хуже старухи! — Миссис Доббинс закатила глаза. — Если бы я ему позволила, муж еще несколько месяцев назад закутал бы меня в одеяла и запер в доме. А я-то думала, что он как ученый будет относиться к этому спокойно.

Женщина прошла к прилавку, разрисованному барвинками, и со вздохом облегчения устроилась на табурете. Джейн позволила себе винить мистера Доббинса, ведь его жена выглядела так, как будто ребенок должен родиться со дня на день. Ей вспомнилось, что в месяцы перед рождением Уэстона ее папа всегда смотрел на маму с тревогой и заботой.

— Не важно, ученый мужчина или булочник, когда его жена в положении, он уделяет ей больше внимания и заботы. По-моему, это очень трогательно, что ему нравится вас баловать.

— Это вам потому так кажется, что балуют не вас. А я сейчас просто дожидаюсь момента, когда он уйдет, и только тогда выхожу из дома по своим делам. Так намного легче.

Джейн с сожалением подумала, что ей навряд ли доведется испытать, как ее кто-то балует. И все же она понимала, что кого-то это может раздражать. Она зашла за стойку и указала на разнообразные виды сладкого хлеба, булочки и пирожные, занимавшие большую часть прилавка.

— Что вам предложить этим прекрасным утром?

— Хм… пожалуй, лимонную булочку с изюмом. Ой, а это корица? — Беременная женщина показала на блюдо с пирожными, присыпанными темным порошком и тонким слоем сахарной пудры. Мисс Бантинг кивнула. — Очень хорошо, я возьму еще одно такое. А есть у вас рубленые пирожки?

«Рубленые пирожки без четверти девять утра?» — подумала булочница. Она чуть было не наморщила нос, но удержалась.

— Боюсь, пока нет. Обычно я начинаю их готовить не раньше полудня. Может быть, возьмете вместо них имбирное печенье?

Круглые, как яблочки, щеки покупательницы порозовели, женщина кивнула.

— Да, пожалуй, лучше положите два.

Джейн, посмеиваясь, завернула заказ и вложила в качестве подарка еще одно печенье бесплатно. Миссис Доббинс была ее лучшей клиенткой, но, что еще важнее, она была очень добра. Когда мама мисс Бантинг лежала больная, Доббинс иногда приносила еду и оставалась на чай, чтобы составить больной компанию, пока дочь допоздна работала в булочной.

Когда хозяйка булочной передала пакет с покупками, миссис Доббинс улыбнулась и пожала ее руку.

— Буду рада снова вас видеть, мисс Бантинг. Время от времени я думаю о вас, и мне приятно видеть, что вы так хорошо выглядите.

Хорошо выглядит? Усталой Джейн с трудом в это верилось. Однако она поблагодарила ее за комплимент и с улыбкой помахала на прощание рукой. Когда покупательница ушла, булочница со вздохом переключила внимание на витрину и стала аккуратно раскладывать испеченные ранним утром лакомства. В такую рань город большей частью спал в тихом блаженстве и даже любители наслаждений, великосветские щеголи, успевали добраться до своих постелей.

Женщина покачала головой, вспомнив сияющий черный экипаж, который прогремел мимо ее окна в предрассветной тишине, когда она только проснулась. Лакеи в ливреях и искусно нарисованные гербы не оставляли сомнений в том, что находящиеся в экипаже богаты, а время, когда они возвращались домой, красноречиво свидетельствовало, что эти люди ведут совершенно бесцельное существование. Если бы мисс Бантинг захотела, она могла бы открывать свой магазин раньше и обслуживать богачей, возвращающихся после ночных развлечений. Но такого желания у нее не было. После гибели ее отца она скорее будет голодать, чем согласится угождать избалованным, беспринципным, чрезмерно привилегированным отпрыскам аристократических семейств.