Сюзан Кубелка - Сброшенный корсет

— Да.

— И не сгорают от стыда?

— Нет.

— Но послушай, Лизи, зачем она тебе… почему…

— Потому что, — твердо сказала Лизи, — у нас в Польше люди не такие дураки, как здесь.

— Ах вот как!

— Она просто хотела мне помочь справиться с этим страхом, а он бывает у всех женщин. Ее саму привели к брачной постели, как невинного агнца на заклание. Она ничего не знала и не понимала. Ее чуть удар не хватил — так она испугалась…

— А эта кожица потом снова зарастает? — спросила я немного погодя.

— Нет. Остается открытой. Во второй раз уже бывает не так больно, в третий — еще меньше, в четвертый — еще легче, но приятно не бывает никогда.

Я размышляла.

— А не скажешь ли, для чего, собственно говоря, мужчины делают все это? Кто их заставляет?

Лизи засмеялась.

— Ну, пожалуйста, Лизи. Я не понимаю.

— Они делают это, потому что им это совсем не больно. Потому они и называют это «райскими кущами», потому что им там страшно приятно. Женатые мужчины постоянно хотят этого…

— Постоянно? — в ужасе спросила я.

— Ночью — в постели, днем — на кушетке, в лесу — под деревом, в парке — в кустах, в конюшне — на соломе, в сарае — в стогу сена. Покоя нет нигде… пока женщина не попадет в положение… Генерал говорил, что хочет детей?

— Да, говорил.

— Не думаю, что вам понравится замужем.

— Да-да, ты права, я и сама побаиваюсь его.

— Кого? Генерала? — Лизи захихикала. — Нечего его бояться. Он кроткий, как голубь, если уметь с ним обращаться.

Лизи вдруг заговорила совсем другим, прямо-таки кокетливым тоном.

— Правильно обращаться? — я была озадачена ее словами.

— Да, правильно себя вести с ним.

— А ты знаешь, как?

— Когда спишь — знаешь. Если барышня решится выйти замуж за генерала, тут надо крепко подумать. Скажу честно, Зольтан фон Бороши — мужчина неверный.

Лизи отодвинула торты сушиться к стене, вынула дощечку, на которой лежала пластина из марципана, нарезала маленькие ровные кусочки и вылепила из них шарики. Я сосредоточенно наблюдала за ее движениями.

— Вы понимаете, что я имею в виду? — спросила она, взглянув мне прямо в лицо.

— Ты его любовница?

— Да, — не стесняясь, ответила Лизи. — Я знаю, что нравлюсь ему, он любит на меня смотреть.

— А что он хочет от тебя?

Лизи пожала плечами.

— Глупый вопрос. Конечно, он хочет этого самого.

— Лизи… а у тебя с ним это уже было? Да? И как это бывает?

— Громко сопит, крепко прижимает. У меня от него всегда синяки, но быстро проходят. Все это недолго продолжается: раз-два и кончено. А я ему страсти разыгрываю, говорю: еще, еще, больше, больше! Ничего, в жизни и пострашнее вещи бывают. Ко всему привыкаешь!

— И что же, у тебя будет ребенок?

— Пока Бог милует. Нет, не будет никого.

— А почему?

— Потому что мне везет. А еще у меня есть маленькая губка с медом. Я ее всегда засовываю туда перед свиданием. Но все равно риск есть. Хотя до сих пор Господь хранил.

Покончив с марципановыми шариками, Лизи обмакнула в роме изюминки, достала банку с вишней в сахаре и миску с тертым миндалем.

— Сейчас сделаю украшение для пуншевого торта. Генерал заказал, а для него я готова помучиться.

— Но, Лизи, ты же не замужем… Зачем… ты это делаешь? Ты влюблена в него?

— Маленько есть. Да, есть. А еще…

— Что еще?

Лизи вздохнула, отложив в сторону маленький острый ножик, которым она только что разрезала вишни на половинки.

— Хорошо, когда есть сильная рука, которая тебя защитит, и у знатного господина можно многому научиться — я имею в виду манеры людей из высшего общества. А генерал любит говорить в постели, он такой забавный, я с ним до смерти веселюсь. Я теперь знаю все интимные штучки.

— Вы разговариваете в постели? Как это? Ты называешь его «Ваше Превосходительство»?

Лизи громко рассмеялась:

— Нет уж. Говорю совсем другие слова: «Мой красный гусар, иди ко мне. Ты, мой дикий жеребец из Пусты! Ты, мой страстный гунн! А ну, покажи маленькой Лизи, на что ты способен!»

— И он тебе позволяет?

— Еще как! Он вечно в высшем обществе, надо все время соблюдать этикет. Он хоть и магнат по всем меркам, но для меня все равно маленький озорник. Поет и смеется, а иногда, когда выпьет, пристает и грубит. Но я всегда слежу, чтобы он не выпил лишнего. Когда начинает болтать по-латыни, значит, все хорошо. Тогда выполняет все мои желания и воркует, и ластится, как влюбленный голубок, а если я скажу что-нибудь неприличное, сделаю маленькое свинство, у него сразу повышается настроение, и через пару дней он приходит ко мне с хорошим подарочком. А то вдруг нахожу у себя в кармане шкатулочку, обитую красным шелком, а в ней золотое украшение. Ни о чем просить не надо — сам до всего додумается.