Дороти Гарлок - Любовь и нежность

— Мне плевать на твою болтовню. Девка — моя.

— Тогда иди и возьми ее, — негромко проговорил незнакомец, направляя ружье прямо на Моута.

Присмирев, глядя то на ружье, то на пса, Моут отступил.

— Я тебе этого не забуду, — угрожающе проворчал он, уходя вслед за Сэтчем с поляны. Постепенно шум в чаще и их высказывания в адрес «проклятого Фрэнки» стихли.

Чериш чуть не упала в обморок от радости.

— Спасибо, спасибо, — повторяла она дрожащим хрипловатым шепотом.

Огромный, лохматый пес подошел к ней и стал изучать печальным взглядом. Девушка обняла его руками за шею и спрятала лицо в мохнатой шкуре. Псу было трудно дышать, но он стоял спокойно. Чериш душили рыдания.

Чьи-то ласковые руки оторвали ее от пса, подняли, поставили на ноги и поддерживали сотрясающееся от рыданий хрупкое тело. Она прижалась к теплому, доброму человеческому существу. Незнакомец откинул спутанные волосы и рассмотрел ее милое заплаканное личико.

Наконец девушка утихла, вздохнула и вдруг заснула, совершенно обессиленная событиями прошедшей ночи.

Держа девушку на руках, мужчина опустился на траву. Откуда появилось здесь это прекрасное создание?

Приковылял пес, растянулся рядом с хозяином и, положив голову на лапы, уставился на него понимающими глазами.

— Ну, Браун, что ты об этом думаешь? Пес завилял хвостом и подполз ближе.

— А она тебе нравится, правда? Ведь ты даже не вздрогнул, когда она обняла тебя. Умница, хороший мальчик.

Пес тихо заскулил в ответ.

— Может быть, мы все-таки доберемся до Хэрротсберга. А может, мы уже нашли то, что искали, — и он посмотрел на спящую девушку, — на этом самом месте.

Чериш проснулась, почувствовав запах дыма. Позевывая, она лениво открыла глаза и увидела перед собой того самого бурого пса; он лежал совсем близко, положив голову на лапы, и, казалось, внимательно за ней следил. Тут девушка вспомнила, что произошло совсем недавно, и неторопливо повернулась на бок, чувствуя приятную усталость во всем теле. Теперь она была уверена, что опасность миновала.

Чериш осмотрелась и увидела, что лежит на мягком папоротнике, накрытом одеялом. Второе же, которым она была заботливо укрыта, было теплым и чистым. Приподнявшись на локте, девушка оглядела поляну в поисках своего спасителя. Незнакомец сидел у ручья и чистил тушку кролика.

Пес тихонько заскулил, как будто предупреждая хозяина, что Чериш не спит, и тот оглянулся. Девушка удивилась, как могла проспать целый день так крепко, ведь была уже почти ночь. Откинув одеяло, она попыталась приподняться, но тут же снова опустилась на землю. Чериш увидела, что разута, и что ее ноги совершенно чисты. В душу закрались сомнения: разве можно не почувствовать, как с распухших ног снимают обувь и моют их?

Девушка попыталась встать и сделать несколько шагов, но со стоном упала на одеяло. Раздувшиеся ступни отказывались служить ей, и каждая рана отдавалась нестерпимой болью во всем теле. Платье по колено было запачкано грязью.

— Я отойду ненадолго, чтобы ты могла переодеться, — сказал незнакомец, как будто читая ее мысли. Он сложил выпотрошенные тушки на бревне, взял ружье и топор и скрылся за деревьями. Чериш подползла к краю своего ложа и разложила около себя свои вещи.

Платье, узелки с семенами, ружье, порох и дробь, гребень, мыло и чистая рубашка были завернуты в шаль. Девушка быстро стянула с себя грязное платье, переоделась в чистое, расчесалась и заплела волосы в длинную косу; она спешила, потому что хотела встать на ноги и пройтись, пока незнакомец не вернулся.

Стиснув зубы, чтобы не застонать от боли, она медленно поднялась. Пока под ногами была мягкая трава, боль была мучительной, но переносимой; стоило только Чериш ступить на твердую землю, ноги будто опалило огнем до самых колен. Она была уже не в силах сдержать крика. Скрипя зубами, девушка подняла с земли грязное платье и заковыляла к источнику, чтобы попытаться отстирать его.

Мужчина возвратился, неся охапку хвороста, и бросил ее у костра. Прислонив ружье к дереву, он подошел и опустился на колени около девушки. Он заметил слезы на ее глазах, выступившие от боли, молча отобрал платье и сам постирал его в проточной воде. Все так же не говоря ни слова, развесил его сушиться над огнем.

Ползти к уютной лежанке было стыдно, а идти самой невыносимо больно, поэтому Чериш так и сидела на берегу ручья. Незнакомец без труда поднял ее на руки и сам отнес к костру.