Барбара Картленд: Зачарованное сердце

Бетч-Вейл и Питер были неотделимы, они во многом являлись частью друг друга. Она вновь осознала это, когда утром ехала по аллее из огромных дубов, в конце которой стоял дом.

Последние три года, проведенные за границей, она грезила о Бетч-Вейле почти каждую ночь, мечтала о нем даже тогда, когда подушка становилась мокрой от слез, пролитых по Питеру. Как сможет она жить там, спрашивала она себя, если с ней не будет Питера?

И все же она продолжала мечтать о лебедях, величаво скользящих по серебристой глади озера, о парадной лестнице с геральдическими леопардами, о сладком аромате шкафов с льняным бельем, о великолепии бального зала и картинной галереи, со стен которой торжественно и мрачно взирали на нее портреты предков.

— Мне нравится держать тебя в своих руках, — однажды сказал Питер и добавил собственнически: — И мне ненавистна мысль, что ты можешь танцевать с кем-то другим. Это несправедливо, потому что ты принадлежишь только мне!

— Я принадлежу тебе, — прошептала она в ответ, затаив дыхание, и подняла на него глаза, восторженные и лучистые.

Они перестали танцевать и стояли неподвижно, глядя с нежностью друг на друга. Потом их губы слились в долгом поцелуе.

— Я люблю тебя, — первой нарушила молчание Синтия, и его объятия стали крепче.

— Разве не удивительно, что мы так долго знали друг друга и не понимали, как сильно любим?

— Возможно, мы должны были узнать это со временем? — ответила она.

— Наверное, мы были слишком молоды, чтобы понять, что значит любовь!

Питер говорил это так серьезно, что Синтия рассмеялась:

— Мы и теперь не слишком старые. Дай подумать… тебе ведь будет всего двадцать один в следующем месяце, а мне — девятнадцать в январе.

— И все-таки мы достаточно взрослые, чтобы осознавать свои желания, — сказал Питер так горячо, что Синтия инстинктивно прижалась к нему еще крепче.

— Конечно, мы достаточно взрослые. Что знают о любви все эти брюзги, которые охают о кровном родстве? Мы не можем запретить себе любить и не можем изменить того, что мы кузены.

— Забудь их!

Музыка зазвучала быстрее, и они закружились дико, безумно, слившись друг с другом, как будто у них было одно тело, игнорируя всех и вся, потому что энергия самой юности била в них ключом.

Питер! Питер! Как можно думать о Бетч-Вейле и не вспоминать Питера? Старые воспоминания вернулись к ней. Осенним утром Питер рано разбудил ее, чтобы отправиться на охоту на лисят… Питер плачет, потому что его собака убежала… Питер возвращается из школы и важно сообщает, что он, как и его большой друг майор Хадсон, совершенно не интересуется девушками. Как обижена она была! Прокравшись в библиотеку и забившись в огромное кресло у окна, она весь день проплакала в одиночестве.

Именно там, в убежище из старинных гобеленовых гардин, Питер просил ее выйти за него замуж сразу же после своего двадцать первого дня рождения. В тот день он был робок с ней. Он играл ее рукой, не смея поднять глаза, пока говорил. И она молча слушала его, потому что таяла от восторга, переполнявшего ее сердце. Питер!.. Питер!..

Как будто ему нужно было спрашивать ее, чтобы услышать ответ! Она всегда любила его, любила с тех самых пор, когда они были детьми. Они воспитывались в одном доме родителями Синтии, потому что отец и мать Питера погибли.

Он поднял, наконец, глаза, и одного взгляда на ее лицо было достаточно, чтобы он понял все, что хотел узнать.

— О… м-моя дорогая, — запинаясь, вымолвил он.

Тогда они поцеловались в первый раз, быстро и неопытно, оба испуганные сильным желанием, скрывавшимся за этим поцелуем.

Питер! Каждый кирпич и камень, каждый уголок Бетч-Вейла кричал его имя. Освободится ли она когда-нибудь от отчаяния и муки?

Бежать было бесполезно, она пыталась сделать это во время войны и потом, когда война закончилась и она отправилась волонтером в Индию. Теперь те долгие тяжелые часы ухода за больными казались ей ночным кошмаром.

Она с трудом могла вспомнить людей, с которыми работала, пациентов, за которыми ухаживала, и лишь Бетч-Вейл продолжал оставаться для нее реальным, Бетч-Вейл и Питер, которого она никогда больше не увидит…

Поступив добровольцем на службу, она много и напряженно работала и была горько разочарована, когда тело, в конце концов, восстало против и отказалось подчиняться. Она серьезно заболела и была отправлена домой, а затем в отставку. И это тогда, когда ей больше всего хотелось быть подальше от Англии. И все же Синтия понимала, что рано или поздно ей придется встретиться с Бетч-Вейлом.