Барбара Картленд: Зачарованное сердце

— Это на тебя совсем не похоже. — Артур внимательно посмотрел на нее. — Ты неважно выглядишь. Болела?

— Да, но мне уже лучше, — ответила Синтия. — Не будем говорить обо мне. Лучше расскажи о себе.

Несколько секунд Артур молчал, и Синтия поняла, что он подбирает нужные слова.

— Боюсь, я не сделал ничего особенно выдающегося за это время, — наконец сказал он. — Я просто оставался здесь, обрабатывал землю, пытаясь этим спасти свою страну от голода в долгие годы войны и лишений, в общем, помогал, как мог, хотя и не носил формы.

Слушая пафосную речь Артура, Синтия едва сдерживала смех. Он мало изменился с тех пор, как она видела его в последний раз. Те же четко очерченные черты, которые можно было бы назвать красивыми, не будь они такими мрачными и застывшими, придающими его лицу почти отталкивающее выражение. Те же темные волосы, зачесанные назад, нахмуренные брови, те же несгибаемые квадратные плечи, которые, как ни странно, производили впечатление не силы, а эгоистичной самоуверенности.

Артур Марриот был влюблен в Синтию с тех самых пор, как она себя помнила. Будучи еще маленьким хмурым парнишкой, он разыскивал ее на вечеринках и не отлипал от нее, вопреки всем ее усилиям от него отделаться. Он даже мороженое предлагал ей с тем же хмурым выражением лица. И все последующие годы Артур оставался непоколебимо ей предан.

Теперь, после долгого отсутствия, когда Синтия почти забыла о его существовании, Артур, казалось, по-прежнему ждал ее, готовый подхватить прерванную нить их дружбы.

В гостиной, среди элегантной мебели, узорчатого ситца и безделушек, которые так любила бабушка Синтии, он казался чрезмерно высоким и неуклюжим.

— Присаживайся, Артур, — пригласила молодого человека Синтия, указывая на кресло.

— Я хочу послушать, что делала ты.

Синтия устало махнула рукой:

— Мне не хотелось бы вспоминать об этом. Я не могу, правда, Артур. Ухаживала за больными, но все было очень монотонно и очень утомительно. Лучше расскажи мне, что происходило здесь. Мне хотелось бы это узнать. Ты рад, что я вернулась? — Она не смогла удержаться от этого вопроса, которого потребовала ее слабая женская сущность.

— Ты же сама знаешь, что рад. Хотя я был удивлен, когда мне сказали, что ты здесь. Я слышал, ты продала поместье? Не предполагал, что тебе удастся сохранить Довер-Хаус.

Синтия немного помолчала. У нее не было желания сообщать кому-то, и меньше всего Артуру, о великодушии Роберта Шелфорда.

— Я хотел с тобой поговорить о Бетч-Вейле, — продолжал Артур. — Что это за парень, который его купил? Ты была вынуждена продать поместье именно ему? Из того, что я о нем знаю, он совсем не тот тип, которого пожелаешь себе в соседи.

— Я не имею о нем ни малейшего представления, — призналась Синтия. — Но почему ты так говоришь? У тебя на это есть причины?

— Кое-что слышал, — неловко ответил Артур. — Слухи, конечно. Но их слишком много. Некоторые, естественно, можно приписать зависти. Любой богатый обречен иметь врагов не только в личной жизни. Как видно, этот парень не принадлежит к нашему кругу. Он уже успел увести многих наших лучших работников, хотя, как мне кажется, познания в агрономии у него довольно дилетантские. Но он предлагает им заработки значительно большие, чем мы можем себе позволить, и обещает превратить их маленькие коттеджи в дворцы! Это не только смехотворно, но еще и подло. Настоящее пиратство, на которое не способен ни один джентльмен!

Синтия с усилием улыбнулась. Артур говорил страстно, и она прекрасно понимала причину его неистовства. Поместье Марриотов содержалось в строгой экономии, что вызывало жалобы и недовольство работающих там людей. Отец Артура был землевладельцем старой школы, правил своими вассалами жестко, платил по заслугам, и они знали, что он справедлив. После его смерти поместье разделили между двумя его сыновьями, Эдвардом и Артуром. Эдвард погиб в автокатастрофе, и Артур в итоге унаследовал все имущество: поля, лесистые местности и большой мрачный каменный дом, построенный еще в эпоху короля Георга и известный как Холл.

Поместье Марриотов граничило с Бетч-Вейлом, и Синтия прекрасно сознавала, что, несмотря на искреннюю привязанность к ней Артура, он ни на миг не забывал о выгоде объединения обоих поместий.

Странно, но Артур совершенно не походил на своего отца. Когда он раздражался, то бывал зловеще мрачен, молчалив и суров. Он не имел успеха у женщин, хотя, если честно, у него имелись и свои достоинства.