Элизабет Кларк - Дорогами судьбы

Шарлотта знала многие семьи в этом караване, главным образом тех, с кем они вместе ехали из Эвингтона, но этот фургон был ей незнаком.

Она опустилась на колени перед несчастной коровой, которая смотрела на нее с безысходностью и мольбой.

— Хорошо, я сейчас возьму ведро и вернусь, — сказала Шарлотта, думая о том, что скажет на это по возвращении хозяин коровы — разозлится или поблагодарит ее.

Когда же она быстрыми шагами направилась обратно к своему фургону, ее окликнул тихий голос:

— Чем я могу вам помочь, мэм?

Молодая женщина обернулась. Тот, кто задал этот вопрос, преодолел разделявшее их расстояние одним большим шагом.

Шарлотта подняла глаза и увидела красивого загорелого мужчину с тусклыми каре-зелеными глазами на широком небритом лице с крепкими скулами, несомненно, проведшего не один год под открытым небом. Мужчина выглядел усталым, как будто за последнее время он прошел тысячи миль пешком. В уголках его глаз под пыльными каштанового цвета бровями были видны глубокие морщины.

Что-то во взгляде этих глаз — слишком тусклых, слишком внимательных, слишком пронзительных — заставило Шарлотту отвести взгляд. Ее глаза остановились на широкой мускулистой груди незнакомца, где в вырезе рубашки из оленьей кожи виднелись темные вьющиеся волосы. Интересно, каким было его тело, скрытое одеждой из потертой кожи? Был ли он на самом деле таким сильным, каким казался? Шарлотте стало стыдно за то, что у нее появились такие мысли. Она никогда не видела своего мужа без одежды и касалась его не чаще, чем касалась бы своего брата или кузена.

— Вы закончили? — спросил мужчина. Его голос был глубоким, а тон — шутливым.

— Простите? — переспросила, выпрямившись, Шарлотта.

— Вы рассматривали меня достаточно долго для того, чтобы успеть снять мерки на полный комплект одежды, — сказал он, подмигнув. — Вы разрешите мне выбрать ткань — сам я предпочитаю грубую полушерстяную — или хотите сделать мне сюрприз?

Шарлотта почувствовала, как румянец проступает на ее щеках.

— Какая наглость! — воскликнула она. — Я пытаюсь найти хозяина этой несчастной коровы, если хотите знать.

Его бледно-зеленые глаза потемнели до изумрудного цвета. Таким Шарлотта недавно представляла себе Тихий океан во время сильного шторма.

— Зачем? — спросил он. Голос его стал низким и сухим, веселые нотки исчезли.

— Она ваша? — спросила Шарлотта, чье сердце бешено стучало. Она надеялась, что сумеет быстро закончить разговор с этим самонадеянным типом.

— Она моя, — ответил он. — Или наполовину моя, если вас это интересует.

Она сделала глубокий вдох. Чем скорее она закончит этот разговор, тем лучше.

— Из той половины вымени, которая принадлежит вам, между прочим, на дорогу капает молоко. Корова может заболеть, если кто-нибудь немедленно не подоит ее! Но если вы хотите, чтобы у такой прекрасной коровы накануне отъезда перегорело молоко, тогда…

Незнакомец собрался было ей ответить, но передумал. Глаза его вглядывались в молодую женщину вопросительно и настойчиво. Шарлотте пришлось отвести взгляд. Она не знала, что такое было в нем, от чего ей хотелось убежать и в то же время остаться, хотелось и говорить, и молчать.

— Так или иначе, я не слишком задумывался над этим, мисс. Эта корова — лишь небольшая часть моего выигрыша в игре в покер, которая вчера вечером оказалась довольно прибыльной.

Шарлотта прищурилась, и ответила, не задумываясь:

— Вы погубите ее своим безразличием. Я куплю ее у вас, и вам не придется беспокоиться оттого, что вы ничего не смыслите в коровах.

На суровом, опаленном солнцем лице появилась легкая улыбка, напомнившая Шарлотте улыбку мужчины, изображенного на обложке одного из ее любимых бульварных романов. Правда, предполагалось, что тот джентльмен был жуликом, искусно очаровывавшим дамочек, которых он потом обворовывал.

— Сколько вы предлагаете? — спросил незнакомец, но в его голосе сквозило мягкое поддразнивание. — В конце концов, вы только что сами так страстно доказывали, что это отличная корова. Призовая корова.

Сделка! Шарлотта мысленно видела, как уже в недалеком будущем она станет с легкостью продавать, покупать и менять яйца, мясо и молоко на все те продукты, которые не сможет вырастить сама. Но на тот момент она была гордой владелицей пустого места, ведь у нее не было ничего кроме немногих личных вещей, которые для этого мужчины не представляли никакого интереса.