Наталья Павлищева - Дом Счастья. Дети Роксоланы и Сулеймана Великолепного

Султан никого не брал на ложе, никого не выделял, никого не одаривал. Все должны были заниматься рукоделием или еще чем-то полезным, а делать это далеко не все не только умели, но и хотели. Лучше бездельничать в гареме Аяз-паши или еще кого-то, чем усердно трудиться под присмотром Хасеки Хуррем.

Гарем таял на глазах, но продолжал существовать.

Роксолана не урезала деньги на содержание одалисок, но у нее сердце обливалось кровью, когда приходилось выделять огромные суммы на бесполезные побрякушки для девушек гарема.

Куда лучше потратить эти суммы на строительство в Стамбуле нужных зданий. Это было особым занятием – следить за строительством. Она экономила каждый акче, чтобы вложить в дело.

Началось все просто, во время праздника, когда шла привычная раздача милостыни, Роксолана оказалась невольной свидетельницей прискорбного случая. Мелкие монеты горстями бросали в толпу, за ними со всех сторон бросались люди, не обращая внимания на то, что кого-то толкают. Главное успеть схватить монетку или подобрать ее в пыли.

Унизительно, когда люди рылись в пыли под ногами друг у дружки, рискуя отдавить пальцы. Но еще хуже, когда слабого старика, которому никак не удавалось опередить более сильных и молодых соперников и поймать хоть одну монетку, вообще сбили с ног. Это получилось невольно, в толпе бывает всякое, но бедолага не мог не только поймать монетку, но и просто встать, чтобы не быть затоптанным.

Такого не должно быть, но как избежать, не давать милостыню совсем? Как сделать так, чтобы она доставалась не самым сильным, крепким, вертким, а тем, кому действительно нужней всего – больным, слабым, бедным?

Размышляя над этим, Роксолана пришла к выводу, что раздавать надо не деньги, а, например, еду. Но не бросать в толпу, а просто кормить тех, кому совсем нечего кушать.

Попробовала поделиться своими мыслями с Сулейманом. Тот изумленно вскинул на Хасеки глаза:

– Такое существует в Европе. Но как ты сможешь это сделать? Не раздавать же хлеб на улицах? Валиде так делала, но она маджуну раздавала в Манисе.

– Я слышала, раздавали конфеты у мечети в праздник. Но это праздник, а нужно каждый день, чтобы тот, у кого нет денег и на кусок хлеба, мог не протягивать за ним руку, нищенствуя, а просто прийти и съесть свой обед.

– Но ты же не можешь устраивать бесплатные столовые?

– Почему не могу? Я готова жертвовать деньги на то, чтобы кормить бедных. Можно построить столовую, чтобы туда приходили поесть те, для кого кусок хлеба дороже драгоценного перстня.

– А если станут ходить те, кто просто не желает работать? Удобно так жить…

Она смеялась:

– Стамбул велик, но не бесконечен, очень скоро такие примелькаются и выявят себя. Лучше работать, чем опозориться на весь город.

Рассказала о затоптанном толпой старике. Сулейман вздохнул:

– Хуррем, каждого не приласкаешь, всех не одаришь милостью, это может только Аллах. Аллаху известны людские нужды, и о том старике тоже.

Зеленые глаза заблестели:

– Так Аллах потому и дает нам возможность одаривать, кормить, поддерживать!

– Строй.

– Что?

– Свою столовую. Но если там не будет порядка…

– Будет, Повелитель, обязательно будет! И не только в столовой…

Сулейман притворно нахмурился, по-настоящему не получалось, с этой женщиной просто невозможно разговаривать, хмурясь.

– Что еще задумала?

Она потупилась:

– Я не придумывала, вы сами подсказали. Надо еще школу построить, чтобы все могли Коран учить, а не только те, кому посчастливилось.

– Зачем?

– Зачем учить Коран? Зачем знать молитвы и правильно соблюдать посты?

– Нет, зачем тебе школа?

– Не мне. Девочкам. А еще больницу, чтобы лечить самых бедных, и мечеть, чтобы женщины могли приходить почаще, не стесняясь мужчин. Повелитель, а еще…

– Лучше возьми весь Стамбул на содержание. Только казны не хватит.

– Нет, в Стамбуле много богатых, их надо заставить тоже давать деньги на помощь бедным.

Сулейман вздохнул:

– И зачем я согласился на этот разговор? Я не буду вводить новый налог на содержание бедных.

Роксолана повеселела:

– И не надо! Можно, я все сделаю сама?

– Как?!

– Разве сможет супруга кадия отказать в пожертвовании, если ее попросит султанша? А кадины Аяза-паши? А женщины из гарема Ахмеда-паши? – Глаза блеснули лукавством. – Особенно если сам Повелитель вскользь скажет, что поощряет такие пожертвования?

Теперь смеялся уже султан:

– Хитрая лисица… Что ты там еще хотела построить?