Джейн Фэйзер: Клевета

— Кто они, тетя?

— Гости из Лондона, — ответила Элинор. — Покажи мне руки.

При виде грязных, с обкусанными ногтями, пальцев она покачала головой.

— Тебе придется хорошенько вымыть лицо и руки и заплести волосы. Давай выберем платье, которое ты наденешь, — и леди Элинор открыла комод.

— Это люди от самого короля? — спросила Магдален, осторожно макая кусок материи в горячую воду и слегка прикасаясь ею к лицу.

— Святые небеса! Дитя мое, ты вовеки вечные не избавишься от грязи, умываясь с такой осторожностью! — Не отвечая на заданный вопрос, леди Элинор нетерпеливо выхватила у девочки тряпку и тщательно протерла ей личико. — Теперь сними старое платье и надень вот это.

Это строгое платье из тяжелого темного бархата. Платье девочке не понравилось. Магдален сморщила нос и с отвращением пощупала материю: она нашла ее тяжелой, в ней трудно бегать и прыгать и потом к этому бархату вечно все прилипает. Ничего, однако, не сказав, она распустила пояс оранжевого домашнего платьица и сняла его через голову.

Леди Элинор чуть смягчилась.

— Смотри, какой красавицей ты будешь в этом наряде! Тебе очень идет малиновый цвет, к нему, пожалуй, стоит надеть серебряную парчовую шапочку.

— Так это люди короля? — все же рискнула переспросить Магдален, когда корсаж был зашнурован и плетеный пояс из малинового и серебристого шелка крепко затянут.

— Это дело, которое касается твоего отца, — довольно резко сказала тетка. — Он сам скажет тебе то, что посчитает нужным.

Магдален поджала губы, но поскольку она привыкла, что тетка с такими вопросами всегда отсылала ее к отцу, она решила подойти к самой теме с другого конца.

— Отец устраивает для них большой пир?

— Ну, разумеется! И мне давно надо быть на кухне, чтобы проследить за всеми приготовлениями, — неожиданно смутившись, сказала леди Элинор. — Теперь спустимся в большой зал, там тебя представят, а ты должна присесть и поклониться. Потом можешь сидеть — только тихонько! — в моей гостиной, пока тебя не позовут.

Последнее предписание вызвало у Магдален несогласие, но, памятуя об утренней взбучке, она придержала возражения при себе и молча переждала испытующий взгляд теткиных глаз.

— Вот так-то, — надев на голову девочки шапочку из серебряной парчи, сказала с удовлетворением леди Элинор. — А теперь давай поспешим.

Девочка последовала за теткой. Они прошли по галерее и по каменной лестнице спустились в зал. Лорд Веллер и гости стояли возле большого камина с оловянными кубками в руках. Свита прибывших рыцарей толпилась чуть в отдалении, готовая в любой момент откликнуться на зов хозяина.

— Вот, господа, позвольте представить вам мою сестру леди Элинор и мою дочь Магдален, — лорд Беллер вышел вперед.

Магдален смиренно сделала реверанс перед, как она сумела сосчитать, семью рыцарями. У всех на плащах красовалась красная роза Ланкастеров, но внимание девочки привлек лишь один гость — он был моложе прочих, но при представлении оказался сеньором остальных рыцарей. Свыше шести футов ростом, широкий в плечах, он казался просто гигантом; лицо его было гладко выбрито, а волосы спадали густыми рыже-золотистыми прядями на черный воротничок сине-серебристого плаща. Яркие голубые глаза изучали девочку из-под густых бровей с интересом явно большим, чем того требовала вежливость. Игнорируя всякие понятия о воспитанности, Магдален смело ответила ему взглядом своих светло-серых глаз, про себя отметив, что этот рыцарь — самый красивый из всех гостей.

Гай де Жерве — а именно так звали благородного лорда — засмеявшись вдруг, потрепал девочку по подбородку.

— Она отлично сложена, милорд Беллер, прямо как юное деревце, и готов поклясться, что душа ее столь же пряма и открыта. Прошу прощения, что осмеливаюсь обсуждать девочку в ее присутствии, — его голос оказался неожиданно мягким для мужчины богатырского сложения.

Лорд Беллер склонил голову в знак согласия.

— В известной степени, да. Но отец Клемент с вами не вполне бы согласился.

Магдален вспыхнула при упоминании о человеке, от которого, как она считала, исходили все ее неприятности. С тех пор, как капеллан замка с его не в меру рьяной заботой о душах обитателей замка взял за правило присматривать за воспитанием девочки, она не раз становилась жертвой его неумеренного рвения.

— Ты не прочь поозорничать при случае, не так ли, милое дитя? — подмигнув ей, спросил лорд де Жерве.

Магдален в замешательстве опустила глаза: этот допрос с пристрастием сделал ее центром внимания всего зала.