Виктория Холт - Дочь обмана

Я устроилась поудобнее, но не услышала ничего стоящего. Что-то происходило с ней, когда она говорила о прошлом. Словно какие-то ставни захлопывались в ее памяти. Однажды она сказала, что ее жизнь началась в корнуэльской деревне.

— Расскажи, пожалуйста, о Корнуолле, — потребовала я.

Я ждала, затаив дыхание, потому что, стоило мне затронуть интересующий меня вопрос, она переводила разговор на другую тему.

— О, — сказала она, — меня это не устраивало. Я мечтала о Лондоне, будучи еще совсем малышкой. Наша деревенская гостиница стояла вдалеке от оживленных дорог, но время от времени там появлялись приезжие из больших городов. Однажды приехал мужчина из Лондона. Я упросила его рассказать о театрах. Я верила, что наступит день, когда я уеду в Лондон, чтобы попасть в театр…

Она замолчала, и я испугалась, что она начнет говорить о чем-нибудь другом.

— Об этом не могло быть и речи, — сказала она медленно, — я это чувствовала… Все эти воскресные проповеди, если ты знаешь, что я имею в виду…

— Да, да, я знаю.

— Слишком много сплетниц, которым больше нечего делать, кроме как выискивать грешников. Это единственное, что их возбуждает… Ты не поверишь, как много грехов они нашли в маленькой старой деревне на торфяниках.

— Торфяники, это, должно быть, чудесно.

— Это угрюмые места, ты бы слышала, как над ними завывает ветер… Пустынно, и ни одного человека поблизости… Мне все там осточертело уже в шесть лет. А когда я поняла, чего хочу, ничто уже не могло меня удержать. Я ненавидела нашу хижину, тесную и темную. И молитвы — утром, днем и вечером, и дважды церковная служба по воскресеньям…

Я впервые услышала тогда о дедушке и бабушке и захотела узнать о них побольше.

— Они жили с тобой?

— Они говорили, что это я жила с ними. Они воспитывали меня после того, как умерла моя мама.

Я сказала для пробы:

— И твой отец тоже?

Я напряженно ожидала ответа. Я чувствовала, что вопрос об отцовстве надо затрагивать очень осторожно. Мне ничего не удалось выяснить о моем отце, кроме того, что это был чудесный человек, которым я могу гордиться.

— О, присутствие отца никак не ощущалось. Видела бы ты эту хижину: окна, которые едва пропускали свет, глинобитные стены. Тебе повезло, Ноэль, что ты живешь в самом центре Лондона. А что имела я, когда была в твоем возрасте?

— Но ты все это получила позже.

— Ах, да, я получила это. Но главное, я получила тебя, мой ангел. Могу признаться тебе, родная, что я должна была убраться оттуда. Если бы ты побывала там, ты бы поняла почему.

Она это произнесла так, словно хотела оправдаться.

— А что сказали твои «предки», когда ты уехала?

— Я не могла слышать этого, — улыбнулась мама, — остается только предполагать: «Пусть убирается к дьяволу и пусть тот пожарче разожжет пламя в аду специально к ее прибытию».

— Тебя это не пугало?

— Меня? — Она разразилась хохотом. — Неужто ты можешь вообразить такое! Убираясь оттуда, я рассчитывала добиться всего! Я не из тех, кто витает в облаках или прозябает в нищете.

— А как ты добралась до Лондона?

— Попутными экипажами. Подрабатывала по дороге в гостиницах. Накопила немного денег. А теперь слушай дальше мою историю. Я работала в кофейном магазине неподалеку отсюда. Туда часто заходили люди из театра. Был один постоянный покупатель, который проявил интерес ко мне. Я рассказала ему, что хотела бы попасть на сцену. Он обещал помочь. В свободное время я гуляла вокруг разных театров, читала имена на афишах и говорила себе: «Когда-нибудь и я буду среди них».

— И ты добилась своего…

— Да, добилась. Но на это потребовалось время. Покупатель представил меня театральному агенту, который, увидев меня, не выразил никакого восторга, он просто оказывал услугу другу. Когда я спела ему, это произвело на него впечатление, хотя он постарался не подать виду. Затем он взглянул на мои ноги, и я немного потанцевала перед ним. Он сказал, что даст знать о себе. В результате я получила место в задних рядах хора. Я хорошо помню первый спектакль «Мэри, всегда наоборот». Ужасное шоу. Мне велели брать уроки танцев. Я так и сделала. Начало было положено.

— И тогда ты встретилась с Мартой…

— Это был счастливый день. Она сказала: «Ты способна на большее». Как будто я сама не знала этого! Им не нравилось мое имя. Очень труднопроизносимое — Дейзи Тремастон. Агент предложил Дейзи Рэй. Мне всегда смешно, когда миссис Кримп и девушки называют меня так. Да, это звучит лучше: Дейзи Рэй легче слетает с языка. Но разве это то имя, которое запоминает публика? Это было как озарение: Дейзи Рэй — Дезире. Так я стала Дезире.