Сильвия Эндрю: Франческа

Даже теперь, четырнадцать лет спустя, Франческу возмущала жестокость, с которой тетка выложила ребенку всю подноготную. Это все равно, что раздавить каблуком нежную, беспомощную бабочку. Долгое время после этого разговора Франческа засыпала, обессилев от слез, или лежала без сна, вспоминая о том, как ей жилось с мамой и Мадди в Вест-Индии. Она старалась припомнить все, что могло бы опровергнуть слова тети. Но аргументов не находилось.

Отец всегда оставался для нее туманной фигурой на заднем плане, особенно после того, как мама захворала и перестала выходить из уютной, просторной спальни с трепещущими на ветру белыми шторами. В то время единственной компаньонкой Франчески оставалась Мадди, которая поклялась никогда не расставаться со своей юной подопечной.

Разумеется, Мадди пришлось уехать, когда тетя Кассандра дала ей расчет. Да, это сделала тетя, а не дедушка. Вспоминая о расставании с Мадди, Франческа по-прежнему ощущала острую боль в сердце. Она цеплялась за юбки Мадди, словно пытаясь силой удержать няню в Шелвуде, умоляла дедушку и даже тетю остановить ее. Но Мадди все равно пришлось покинуть поместье.

С возрастом Франческа смирилась с суровой правдой, касающейся ее происхождения, но лишь потому, что не видела причин, по которым тетя выдумала бы историю, запятнавшую репутацию всего рода Шелвудов. Смириться с тем, что она бедна и дурна собой, оказалось гораздо легче. Так утверждала не только тетя — все считали, что Франческа очень похожа на мисс Шелвуд, рослую, угловатую женщину, бледную и худую как палка.

Франческа тоже была высокой, тонкой и бледной, и хотя глазами — зеленовато-серыми, а не темными, как у Шелвудов, — на тетю не походила, цвет собственных волос, такой же тусклый и неопределенный, как у мисс Кассандры, неизменно повергал ее в отчаяние. Как жалела Франческа о том, что не похожа на свою миниатюрную, жизнерадостную маму с ее густыми золотистыми кудрями, огромными бархатисто-карими глазами, в которых всегда плясали смешливые искры!

Прозвучавший над самой головой раскат грома вернул Франческу к реальности. Она посмотрела на небо. Низко над землей нависли хмурые тучи — откуда только они взялись? Внезапно совсем близко прозвучал сигнал рожка, и Франческа чуть не лишилась чувств от ужаса, когда, обернувшись, увидела мчащуюся на нее карету, запряженную четверкой лошадей. Спасаясь, Франческа отскочила на обочину, но не удержалась на ногах и скатилась по откосу в заросшую крапивой и осокой придорожную канаву, в которой, видимо, со вчерашней ночи застоялась дождевая вода.

Карета пронеслась мимо, и кучер с пронзительным криком осадил лошадей. Франческа лежала в канаве неподвижно, радуясь уже тому, что осталась жива, и прислушивалась к голосам, доносящимся с дороги. Разгоряченные лошади остановились не сразу. Вскоре на дороге послышались шаги. Кто-то вышел на обочину и заглянул в канаву.

— Ну что ты там застряла?

Старая шляпа Бетси сползла на лоб Франчески, поэтому девушка видела лишь пару длинных ног в кожаных штанах и отполированных до зеркального блеска сапогах.

— Карета тебя даже не задела, так что не притворяйся. Если живо выберешься из канавы и дашь мне убедиться, что не пострадала, то получишь шесть пенсов. Хватайся за трость!

О, этот голос! Прежде он не звучал так холодно и властно. Но приятный тембр и обертоны остались прежними. Нет, не может быть! Это немыслимо! Неужели судьба способна на столь злую шутку? Зажмурившись, Франческа молилась только об одном: чтобы память подвела ее.

Конец трости эбенового дерева коснулся ее руки, и она нехотя схватилась за него. Одним рывком ее вытащили из канавы на дорогу. В поле зрения Франчески оказались облегающий зеленый сюртук и элегантный жилет мужчины.

— Вот видишь! С тобой ничего не случилось. Но эти слова не успокоили Франческу. С растущей тревогой она вслушивалась в звуки знакомого голоса.

— Вот тебе шесть пенсов, и я прибавлю к ним еще пенни, если скажешь, ведет ли эта дорога к Уитем-Корту. Похоже, мы не там свернули.

Франческа судорожно сглотнула, попыталась что-то сказать, но из ее горла вырвался лишь сдавленный хрип. Судьба и вправду оказалась неимоверно жестока к ней! Собеседник еще не узнал ее, но если это произойдет…

— Ну, что молчишь? Язык проглотила? — Джентльмен придвинул Франческу к себе и, не успела она опомниться, быстро ощупал ее руки и ноги. — Все кости целы, — заявил он и, вытащив из кармана большой носовой платок, принялся брезгливо вытирать пальцы. — Так что, Мэри, или как там тебя зовут, прекрати притворяться — больше ты не получишь ни гроша. Ничего не добьешься, пока не скажешь, в какой стороне отсюда Уитем-Корт. — Его прикосновения были равнодушными и грубоватыми, словно он осматривал лошадь, и Франческа вспыхнула, внезапно охваченная яростью.