Наталья Павлищева - Я – княгиня Ольга. Первая женщина на русском престоле

– Сходи к князю Улебу, скажи, поговорить хочу. Пусть придет, как сможет.

Добромир кивнул и отправился выполнять поручение.

До вечера Святославу было не до того, он занимался делами, а уже затемно вспомнил о своем распоряжении. Добромир ответил, что князь Улеб ждет, когда брат позовет. Святослав кивнул:

– Зови.

Святослав смотрел на брата с легкой тоской. Улебу, чтоб войти в дверь его ложницы, понадобилось склониться, высок младший сын княгини Ольги, высок. Братья совсем непохожи друг на дружку: Святослав коренастый, крепкий, брит по обычаю дружинников наголо, только оселедец оставлен на макушке, длинные усы, серьга в ухе, одет просто, как гридь, да и те иногда богаче; Улеб, тот в отца, высокий, стройный, голова небрита, усов нет. Только глаза у братьев одинаковые – синие, у Улеба в отца и светлее, у Святослава в княгиню Ольгу, потому ярче. Но младший светленький, нежный, а старший загорелый, с грубой обветренной кожей. Сразу видно, кто где время проводит, Улеб все грамоте учится, со свитками носится, Святослав же в походе, на коне или в ладье. Он тоже грамотен, знает чужие языки, но не терпит сидения в тереме.

Улеб давно относился к старшему брату настороженно, с тех пор как они с матерью плавали в Царьград. После этого неудачного визита к византийскому императору Константину семья словно раскололась, Святослав пошел своим путем, а княгиня Ольга своим. Улеб с матерью, он тоже принял христианство и не понимал стремления Святослава покорить себе все земли от Ильменя до Русского моря. Улеба, как княгиню, тянуло больше в сторону Новгорода, он не любил степи. И сейчас, когда мать лежала совсем больная, Улеб переживал, зачем князь позвал его, о чем станет говорить?

Святослав поприветствовал брата в ответ на его пожелание здоровья, кивнул на лавку, чтоб сел, и вдруг понял, что не знает, как начать разговор. Почему-то труднее всего ему было говорить со своими родными, вот с печенежскими князьями Святослав умел договариваться, а со своим братом нет. Просто про Курю он знал, чего тот хочет и чем его можно соблазнить, а про Улеба не знал.

Князь вздохнул:

– Княгиня совсем плоха, недолго протянет.

Улеб молчал, только кивнул, соглашаясь. Святослав даже разозлился, чего брат такой тихий, как девица на выданье!

– Я в Переяславец уйду.

В глазах младшего дрогнул огонек, было непонятно, радует его такое заявление или пугает.

– А Киев на кого оставишь? Святослав пытливо глянул на брата:

– На тебя. Ты же князь.

Все-таки это пугало Улеба, он почти дернулся:

– Нет! Я с тобой!

– Со мной? – изумился старший. – Я в Переяславец, а не в Царьград.

В другое время это прозвучало бы насмешкой, но сейчас ни тому, ни другому было не до смеха. Улеб снова мотнул головой:

– Я с тобой! В Киеве не останусь.

– Почему?

Вопрос остался без ответа. Дальше разговор не пошел, оставив неприятный осадок в душе у Святослава. После ухода Улеба он долго размышлял, почему брат боится взять под себя Киев. Он здесь все и всех знает, всегда вместе с матерью, ему бы и владеть. Почему отказывается? Вывод был один – Улеб знает про Киев что-то такое, о чем не догадывается он, Святослав. Знает, но не говорит. Это было очень плохо, значит, Святослав не хозяин в своей столице. Князь усмехнулся, и верно, он же хочет перенести столицу в Переяславец! А кто останется в Киеве?

Над этим вопросом князь ломал голову не очень сильно. Не хочет брат, значит, останется старший сын Ярополк. Молод еще? Ничего, сам Святослав не будет далеко.

К утру княгине стало хуже, сердце, так много перенесшее за ее долгую жизнь, отказывалось быстро гнать кровь по дряхлеющему телу. Холодели руки и ноги, плохо слушался язык. Собрав последние силы, она снова позвала сына и попросила прогнать всех. Хотелось отдать последние распоряжения.

Святослав слегка нахмурился, он понимал, о чем станет говорить мать. Она христианка, хотя много лет уже никому того не показывает. Иногда он и сам думал, как станет хоронить ее после смерти, но гнал эти мысли не только потому, что совсем не желал смерти матери, а потому, что сам был язычником.

Сын не ошибся, Ольга действительно заговорила о своих похоронах. Она отлично понимала, что одно дело молиться перед иконой Божьей Матери у себя в ложнице, как она делала много лет, и совсем другое похоронить умершую княгиню по всем законам христианства, что надо бы сделать ее сыну Святославу. Если и были размолвки между матерью и сыном, то только по двум вопросам – сын не желал принимать новую веру и не желал жить в Киеве. Про веру даже запретил заводить с ним разговор, как же теперь Святославу соблюсти обряды?