Робин Шоун - Любовник

— И что теперь? — напряженно спросила она. Черты его лица напряглись.

— Получать удовольствие.

Мускулы Энн сомкнулись вокруг его плоти.

Майкл продвинулся еще на дюйм, затем отступил обратно. Снова вперед — насколько глубоко она способна его принять? Рождался разящий, обжигающий ритм, и Энн инстинктивно его повторяла, а сама смотрела в его невыразимо прекрасные глаза.

— В тебе так много страсти, шери. — Ресницы скрыли сияние глаз, а тела продолжали скольжение навстречу друг другу. — Ты крикнула от боли, дорогая. — Еще три дюйма внутрь. — А теперь закричи от наслаждения.

Неожиданно Энн выгнулась и застонала от режущего тело удовольствия. Майкл поднялся на ноги, но продолжал крепко держать ее за ягодицы. А затем опрокинулся на постель и усадил Энн себе на бедра. Она запрокинула голову и всхлипнула — он заполнил ее. Все девять с половиной дюймов оказались в ней.

Жар поднялся к горлу, к груди. Майкл облокотился о постель и принялся покусывать сосок, продолжая впечатывать в нее свой жезл. Казалось, глубже войти невозможно, однако он сумел, и Энн, потеряв над собой контроль, снова закричала.

А потом опять, когда комната перевернулась вверх дном, и шелк холодил ее голову и плечи, а бархат — ягодицы. Энн смотрела снизу вверх, и мускулы внизу живота трепетали после очередного оргазма в предвкушении следующего. Майкл распростерся на ней, меж ее бедер, его плоть — глубоко в ней. Ее питало только его дыхание. Лишь его тело могло утолить жар, полыхавший в ее теле.

— Ну вот, шери. — Его фиалковые глаза таинственно мерцали в полутьме. — Сейчас ты узришь ангелов.

Когда потолок комнаты окрасился багровыми отблесками рассвета, Майкла разбудил чей-то вздох.

Вздохнула женщина, но не успело сознание отметить ее присутствие, как она вырвалась из его объятий и села на постели. Длинные шелковистые волосы накрыли спину — светло-каштановая пелена с золотистым и серебряным отливом мерцала в свете масляной лампы.

Майкл ощутил пряный запах высохшего пота, соков любви и аромата роз. В ушах раздавался оглушительный грохот — это билось его собственное сердце.

— Что такое? — пробормотал он. Тело женщины напряглось, и он получил ответ. Ночь удовольствий закончилась, и теперь Энн хотела домой.

Но туда она не пойдет. Он довел Энн до оргазма восемь раз и сознательно истощил ее тело и ум. Она не должна была просыпаться так рано.

Глаза Энн, обрамленные бледно-лиловыми кругами, скользнули по нему.

— Я проспала, надо было раньше встать. Меня ждут, мне надо дать им лекарство…

Ее родители умерли десять месяцев назад. Мать последовала за отцом через два дня. Элен и Генри умерли б глубокой старости и пережили всех своих родственников. Своего единственного ребенка, Энн, они родили в пожилом возрасте. И вот она осталась одна — старая дева, но больше не девственница. А он, как всегда, одинок.

Грудь Майкла пронзила резкая боль.

— Ты не проспала, шери, — осторожно и нежно он притянул ее к себе и, поглаживая руки и шелковистые пряди волос, начал успокаивать. — Ты не проспала. Тс-с… Все в порядке.

Энн оставалась все такой же напряженной — готовой сорваться к родным, которых больше не было на свете.

— Лекарства…

Майкл убрал с ее лба нежный завиток волос, и прядь пристала к его грубым, в шрамах, пальцам. Он ткнулся носом ей в висок и ощутил запах пота, яростной любви, а за всем этим свежесть мыла и шампуня и ее единственный аромат — неповторимую сладость женщины.

— Все в порядке, шери… Тебе не нужно вставать. Все в порядке. Спи.

Женщина снова легла, но ее сопротивление выразилось в очередном глубоком вздохе.

— Они умерли, — пробормотала она. — А я так устала.

На секунду Майклу хотелось разбудить ее и вышвырнуть из своего дома и из своей жизни. Но он тут же понял, что ее встревожило: на створках эркера дребезжала задвижка — кто-то пытался проникнуть в комнату.

« Слишком рано, — подумал он, мгновенно подобравшись. Ему требовалось больше времени. Снова послышалось трение металла о металл. Сколько человек за ним пришли на этот раз? Двое, трое?

Раздираемый противоречивыми чувствами, Майкл не понимал, к чему готовиться: к бою или побегу. Но вот обжигающий стыд сменился всепоглощающим гневом. Нет, больше он не побежит.

Майкл осторожно освободился от волос Энн и снял ее голову со своего плеча. Соскользнул с кровати и притушил лампу, пока уютный желтый свет не превратился в красный язычок пламени.