Лора Бекитт: Исповедь послушницы (сборник)

С замиранием сердца инквизитор открыл дверь камеры. То, что предстало глазам Армандо, повергло его в ужас. Прекрасная Асусена Альманса, его греза, его любовь, его жизнь, покончила с собой, предпочтя его поцелуям ледяные объятия смерти.

Армандо не мог заставить себя прикоснуться к мертвой плоти, он лишь стоял и смотрел. Все кончено. Его внушениям подвластны живые, а мертвые поступают в распоряжение Господа.

Инквизитору казалось, что вместо крови по его жилам разливается боль. Это было невыносимо. Что отныне есть его жизнь? Холодная пустота, черный сон.

Лишь на короткое время в его душу просочился свет, озарил ее тайные уголки, позволил ему познать настоящую надежду и веру, а потом вновь наступила тьма.

Мануэль был прирожденным бродягой, человеком, не склонным к постоянству, касалось ли это места жительства, работы или отношений с женщинами. Он женился на Асусене, потому что прежде не встречал такой красавицы, но ему быстро наскучил семейный быт, сопряженный с поисками средств к существованию. К тому же, подобно многим идальго, он презирал физический труд.

Военная служба казалась выходом – она открывала огромный простор для приключений. Испанские войска постоянно перебрасывались с места на место, и Мануэлю доставляло удовольствие участвовать в битвах и грабежах. В отличие от других солдат он охотно сел на корабль, направлявшийся в Новый Свет, где испанцы вели войну с арауканами. [3]

Он проходил через густые леса, преодолевал высокие горы, переправлялся через широкие реки с бесстрашием, достойным легенды, и столь же храбро сражался с упрямым и воинственным племенем. Однако вскоре Мануэлю надоело и это; тогда он с легким сердцем дезертировал из армии и занялся торговлей, но потерпел неудачу. Он не умел с толком расходовать деньги, а главное – не мог совладать с хаосом в собственной душе.

Не особо расстроившись, Мануэль пустился в скитания, спал где придется и ел то, что удавалось стащить или выпросить. Иногда он вспоминал о жене и дочери, и ему казалось, что они существовали или существуют в другой жизни или во сне. У него не было возможности сообщить о себе, а тем более выслать Асусене денег. Мануэль не сомневался в том, что она давным-давно вновь вышла замуж: эта женщина была слишком красива, чтобы коротать дни в одиночестве.

Мануэль и сам не помнил, как оказался в Гуатулько, одном из первых морских портов, основанных испанцами на побережье Нового Света. Он был заселен судостроителями, торговцами, ремесленниками и государственными чиновниками. Здесь трудилось много индейцев-чернорабочих, часть которых приняла христианство. На судовой верфи имелось все необходимое для постройки и переоборудования судов, вдоль берега тянулись обширные склады, была построена большая таможня. Процветала торговля какао, серебром и ртутью. Городок был застроен каменными домами, где жили белые, и плетеными хижинами, в которых обитали индейцы.

Мануэль, уверенный, что здесь должно быть достаточно золота и красивых женщин, решил задержаться в Гуатулько. Ему в очередной раз прискучило бродяжничество и захотелось заняться каким-нибудь делом. Вскоре испанцу улыбнулась удача – он выиграл в кости довольно большую сумму, купил камзол, новые штаны, длинный плащ, сапоги со шпорами, яркий пояс, шляпу с разноцветными перьями и принялся ухаживать за дамами.

Мануэль был красив, обладал редким обаянием и нравился женщинам. Был ли он солдатом с несколькими грошами в кармане или нищим бродягой, дамы не могли устоять перед его чарами. Талант соблазнителя снискал Мануэлю любовь жены начальника местной таможни, благодаря чему он получил место таможенного контролера, снял жилье и наконец попытался упорядочить свою жизнь.

Он знал, что рано или поздно вновь сорвется с места и поплывет по течению, а пока наслаждался возможностью чувствовать себя благородным, солидным и полезным человеком. В свободное время Мануэль, как и прежде, не отказывал себе в том, чтобы пропустить стаканчик-другой, поиграть в кости и приударить за симпатичной девушкой.

Он шел по пристани, любуясь морским пейзажем. Мануэль любил море, как любил стихию и свободу. Пылал закат; казалось, вода была охвачена пожаром, однако от горизонта к зениту медленно ползли черные тучи. Ветер усиливался, волны с шумом били о причал, и Мануэль подумал, что, наверное, начнется дождь, а возможно, и буря. Штормы на побережье были нередки, но они быстро стихали и не причиняли особого вреда.