Лора Бекитт: Исповедь послушницы (сборник)

Хотя с тех пор от Мануэля не пришло ни одного письма, Асусена продолжала ждать мужа. Молодая женщина легко могла бы поправить свое положение, став чьей-нибудь любовницей, но ее удерживали от этого глубокое чувство порядочности и любовь к Мануэлю. Почему-то она не сомневалась в том, что он жив и рано или поздно вернется домой.

Потом Асусене пришло в голову заняться врачеванием с помощью целебных трав, и она воспрянула духом. Асусена помогала женщинам и детям, иногда мужчинам, занятие это не носило и малейшего налета колдовства, и она не предполагала, что ее могут обвинить в сделке с дьяволом, не думала, что ее погубит родинка, которую так любил целовать Мануэль.

А теперь она была вынуждена отдаться этому самому дьяволу с глазами гиены и повадками ночного хищника!

Асусена вспомнила, как безропотно разделась перед толпой мужчин, и все потому, что он приказал ей это сделать, причем приказ исходил не столько из его уст, сколько из глубины его черной души.

– Я жду твоего ответа, – произнес Армандо, пожирая ее взглядом. Его одолевала жажда обладания, она иссушала и вместе с тем придавала сил. – Ты станешь моей? Ты сможешь меня полюбить?

– Да, – сказала она, но ее глаза не умели лгать.

Армандо видел это и понимал, что она попросту загнана в угол, однако мысль о том, что вскоре он сможет припасть губами к ее груди с этой таинственной родинкой, маленькой червоточинкой на белом цветке, лишала его воли и разума.

– Тогда не будем ждать нового допроса. Сегодня вечером я выведу тебя отсюда, и мы уедем.

– Куда? – спросила Асусена, хотя ей было все равно.

– Я еще не решил. Для начала покинем Мадрид.

– А Паола?

Армандо поморщился. Ребенок был явной помехой, но делать было нечего.

– Мы возьмем ее с собой. Итак, жди меня. Я приду за тобой.

Асусене почудилось, что она слышит голос смерти. Армандо подошел к женщине, обнял ее и прикоснулся губами к ее губам.

Он совершил ошибку, потому что в этот миг Асусена окончательно поняла, что ее ждет. Объятия человека, чьи руки обагрены невидимой кровью, в чьих ушах звучат стоны жертв, вызвали в ней омерзение. Он станет терзать и мучить ее так, как мучают грешников в огненной геенне.

Когда Армандо ушел, молодая женщина в отчаянии прошептала:

– Мануэль! Где ты? Вернись и спаси меня!

Ответом послужило ледяное молчание каменных стен. Асусена в бессилии опустилась на солому и закрыла лицо руками.

Не лучше ли покинуть мир, в котором красота вызывает лишь ненависть, ревность или похоть, где святость является оборотной стороной бесстыдства? Асусена сняла с себя нижнюю юбку и разорвала ее на полосы. Сплела веревку и, встав на цыпочки, прикрепила ее к решетке крошечного оконца.

Она вступит в обитель Бога с открытым сердцем и чистой душой, не оскверненная прикосновениями чудовища. Ее дочь не окажется на улице, она будет воспитана в монастыре.

– Прости меня, Паола! – прохрипела она перед тем, как с ее губ сорвался последний вздох.

Между тем Армандо Диас готовился к отъезду. Вернувшись домой, он рассчитал служанку, собрал необходимые вещи, спрятал деньги в кожаный мешочек. Он решил не отказываться от квартиры, чтобы на его след не напали слишком скоро. Пусть думают, что он просто исчез или, возможно, пал жертвой какого-то особо рьяного мстителя или еретика. Пока его будут искать, они с Асусеной успеют покинуть Испанию.

Жаль, но придется заехать за ее дочерью. Армандо не любил детей и совершенно не знал, как с ними обращаться. Сколько лет может быть девчонке? Скверно, если ему придется терпеть капризы и детский плач!

Вечером он явился в Святую палату, как всегда собранный и серьезный. Старший инквизитор иногда работал по вечерам, в этом не было ничего удивительного.

Армандо для виду посидел над бумагами, а потом незаметно спустился вниз, где находились камеры и помещения, в которых проводились пытки. Он сказал охраннику, что хочет повидать одну из пленниц. Тот согласно кивнул и отдал старшему инквизитору ключи.

У Армандо не было конкретного плана похищения Асусены Альманса. Он решил положиться на волю случая и надеялся на свои способности. Еще в обители он иной раз пытался внушить воспитанникам, а иногда и наставникам желание что-либо сказать или сделать, и порой у него получалось.

Безусловно, он использовал свой дар в исключительных случаях. Армандо был умен и прекрасно понимал, что при любом неосторожном шаге его самого могут обвинить в сделке с нечистым.