Симона Вилар: Коронатор

В Вестминстере, пока полубезумный Генрих Ланкастер вел тихое существование монарха-отшельника, Уорвик создал блестящий двор, окружив себя аристократами ланкастерцами и перешедшими на его сторону йоркистами. Своим первым помощником граф избрал Джорджа Кларенса, родного брата свергнутого узурпатора. Среди придворных тогда много толковали о странности этого союза второго Йорка и Делателя Королей. И хотя Джордж получил от тестя неслыханные привилегии, множество земельных наделов и даже – в случае бездетности Ланкастеров – право на трон, все же их близость казалась поразительной, особенно теперь, когда Ричард Невиль готовился казнить старшего из Йорков.

Не один только Кларенс стал причиной пересудов. Его матушка, вдовствующая герцогиня Сесилия Йоркская, явилась ко двору Генриха VI и приняла сторону своего племянника Уорвика. Ко всеобщему изумлению, она объявила, что ее старший сын Эдуард не был сыном герцога Йорка и, следовательно, являясь внебрачным ребенком, не имеет никаких прав на трон Плантагенетов [4].

Эта новость вызвала целую бурю. Говорили даже, что стареющая красавица Сесилия Невиль просто повредилась в уме. Иные же утверждали, что эта надменная правнучка Эдуарда III [5]так и не смирилась с самовольным браком сына и готова на все, чтобы отомстить непокорному. Были и такие, кто искренне верил, что Эдуард и впрямь не Йорк. Эти полагали, что признание Сесилии – знак ее запоздалого раскаяния. Но нашлись люди, кто догадывался, что, оклеветав сына, создав ему репутацию бастарда, не имеющего прав на корону, Сесилия просто спасала жизнь Эдуарду.

Словом, ситуация при дворе была запутанная. К тому же созданный Уорвиком двор сплошь состоял из недавних его врагов. Блестящие аристократы, входившие ныне в свиту Делателя Королей, были по уши в крови родственников и друзей тех, с кем теперь им приходилось любезно раскланиваться. По сути, вместе их удерживала только железная воля Уорвика. Что же касается короля, то слабодушный Генрих VI почти не появлялся на людях. Лишь изредка по настоянию Уорвика он высиживал час-другой в парламенте, вечно утомленный и рассеянный, странным взглядом окидывая своего спасителя и с готовностью соглашаясь с любым его словом. Таким образом, Уорвик вновь вернул себе прежнее положение, вновь стал правителем Англии.

Однако вскоре его постигла первая неудача. Бежал Эдуард Йорк. При попустительстве ли епископа Невиля или без его ведома, но лишившийся трона король с помощью Гастингса, графа Риверса и своего младшего брата Ричарда Глостера покинул Мидлхем, пробился к городу Линну, захватил три корабля и вышел в открытое море.

Уорвик, еще будучи в должности вице-адмирала Англии, поддерживал связи с морскими разбойниками. Едва узнав о бегстве Эдуарда, он отправил надежных людей к пиратам, которые бросились преследовать корабли беглого короля. Лишь чудом во время страшной бури Эдуарду удалось отбиться от пиратов и пристать к голландскому берегу близ городка Алкмар. Когда блистательный в прошлом король Эдуард IV высадился на чужой берег, и он сам, и его свита имели при себе лишь то, в чем успели прыгнуть на борт, так что королю пришлось расплатиться со шкипером своим плащом, подбитым куницей. Нищий, с измученной и голодной свитой в ненастный осенний день ступил он на пристань Алкмара. Он находился во владениях своего союзника и родича Карла Бургундского, но мог ли Эдуард надеяться, что надменный герцог захочет поддержать Йорков, после того как он с таким пренебрежением отнесся к советам и наставлениям Карла, проявив себя столь непредусмотрительным политиком и слабым государем?

В самой же Англии начался голод. Череда солнечных осенних дней не спасла урожай, к тому же хлеба были поражены болезнью. Стал происходить падеж скота. Гибли даже самые неприхотливые сизорунные овцы – какая-то непонятная хворь разъедала им ноги. Продолжали сказываться последствия войны: на местах не было твердой власти, началось брожение среди тайных сторонников Йорков. На дорогах разбойничали, торговля замерла, непомерно выросли цены. Люди стремились хоть чем-то набить закрома, опасаясь голода. Хуже всего приходилось беднякам. Многие из них, окончательно обнищав, подавались в леса, чтобы заниматься грабежом. Им было безразлично, кто там у власти – Ланкастер или Йорк, они проламывали дубиной череп любому, кто оказывался недостаточно силен либо проворен.

Смена власти вопреки ожиданиям не принесла мира и покоя. По-прежнему баронские кланы интриговали против центральной власти, только на сей раз прикрываясь именем Йорков и прикалывая на шляпы белые розы. Положение усугубили сильные ранние морозы, которые с первых чисел декабря обрушились на истерзанную землю.