Мэри Патни - Розы любви

Тут Клер увидела, что Майкл вовсе не безоружен: у него оказался пистолет. Они с Мэйдоком прицелились друг в друга, и два выстрела одновременно разорвали тишину леса.

Крик Мэйдока перешел в отвратительное бульканье, когда пуля прошила ему горло. Майкл упал на траву. Клер была уверена, что он тоже ранен и, возможно, смертельно. Но сейчас ей было недосуг заниматься Майклом, поскольку как раз в это время между Никласом и Уилкинсом происходило нечто, похожее на яростное перетягивание каната. Никлас пытался вырвать ружье у негодяя, а тот держался за него изо всех сил. Недолго думая. Клер вскочила на ноги и бросилась к ним.

Кнут, обвивавший гладкий ствол ружья, вдруг соскользнул, и Никлас потерял равновесие. Он покачнулся и упал на колено. Уилкинс попятился, оказавшись вне пределов досягаемости кнута, и прицелился; его маленькие глазки дьявольски блеснули. Никлас попытался увернуться, но неудобное положение не позволяло ему действовать достаточно быстро, чтобы уклониться от выстрела Уилкинса.

Подгоняемая паникой, Клер ринулась вперед в отчаянной попытке остановить пулю. Ее ладонь ударила по стволу в то самое мгновение, когда ружье оглушительно выстрелило. От страшного удара вся левая часть ее тела онемела, ее развернуло и с силой бросило на траву. Упав, Клер лежала неподвижно, слишком оглушенная, чтобы пошевелиться.

— Клер! — закричал Никлас. С обезумевшим лицом он бросился рядом с ней на колени и приподнял ее голову. — Клер!

Она посмотрела поверх его плеча и увидела, что Уилкинс с невероятной быстротой перезаряжает ружье.

Когда убийца вскинул оружие. Клер попыталась предупредить Никласа, но не смогла вымолвить ни слова.

Грянул еще один выстрел; на сей раз он прозвучал тише и резче, чем выстрел из ружья. На груди Уилкинса расплылось алое пятно, и он рухнул на землю.

Его ружье, крутясь, описало дугу и тоже рухнуло на землю. Клер повернула голову и увидела Майкла — он лежал на животе, сжав руками пистолет, из ствола которого поднималась тонкая струйка дыма. Стало быть, он не только остался жив, но еще и спас жизнь Никласу. Вот чудеса! В самом деле, неисповедимы пути Господни…

На Клер нашло какое-то оцепенение, она все еще не вполне уразумела, что схватка, длившаяся всего несколько секунд, закончилась смертью двух людей. Майкл, похоже, не пострадал — он легко поднялся на ноги; у самой же Клер тело так онемело, что она до сих пор не могла понять, ранена она или же просто оглушена.

Когда Никлас разорвал ее левый рукав, руку ей пронзила острая боль, и Клер застонала. Быстро осмотрев рану, он с облегчением сказал:

— Пуля прошла через мягкие ткани руки над предплечьем. Тебе, должно быть, ужасно больно, но кость, слава Богу, не задета. Ты скоро поправишься, Клер. Даже сейчас рана не очень кровоточит. — Он сдернул с шеи галстук и туго перевязал ее руку.

Онемение постепенно начало проходить. Никлас оказался прав — рука ужасно болела; всякий, кто снисходительно говорил: «Ерунда, задеты только мягкие ткани», — сам, наверное, никогда не страдал от подобной раны. Однако, надо признаться, эта боль была все же не сильнее, чем та, когда Клер сломала лодыжку.

Никлас оттащил жену на несколько футов в сторону, чтобы она могла сесть, прислонясь к стене. После того как Клер была удобно устроена, он свирепо заорал:

— Какого черта ты сделала такую глупость?! Ведь тебя же могли убить!

Она ответила ему слабой улыбкой.

— А почему ты ничего не предпринял, чтобы помешать Уилкинсу перезарядить ружье?

— Я знал, что Майкл возьмет его на себя. А когда до меня дошло, что ты ранена… — Его голос пресекся.

— Ты рисковал своей жизнью из-за меня, любимый. Разве я не могла сделать то же самое для тебя? — проговорила Клер с нежной улыбкой.

Лицо Никласа подергивалось от невысказанных чувств, но прежде чем он обрел дар речи, послышался голос Майкла:

— Леди Эбердэр не очень пострадала? Никлас сделал глубокий вдох, и лицо его наконец разгладилось.

— Да, с ней все в порядке благодаря тебе. — И он прикоснулся к волосам Клер все еще дрожащими пальцами.

— Тогда встань, Эбердэр, и отойди от своей жены, — сурово произнес Майкл. — Пришло время уладить то дело, которое привело нас сюда, и я не хочу, чтобы она пострадала.

Тон Майкла был таков, что, даже несмотря на всецело овладевшее им беспокойство за Клер, Никлас ясно понял: он не шутит. Мгновенно насторожившись, он встал. Силуэт Майкла четко вырисовывался на фоне заходящего солнца; в руке он держал пистолет.