Сесилия Грант: В сетях любви

— Погибель, — пробормотал Каткарт, выдыхая клуб дыма.

Вот так всегда. Те, кто не считает нужным романтизировать событие, высказываются, что вся ситуация была «почти провальной», что лучшие солдаты находились в далекой Испании или Португалии, а на полях у замка Угумон сражались неопытные молокососы да второсортные офицеры.

Он слышал такое и раньше. От одного друга. И каждый раз подобные заявления причиняли боль.

— Действительно, погибли очень многие. — Он приложил все силы к тому, чтобы голос звучал ровно, тихо и беззаботно. — Потери были с обеих сторон, уверяю вас.

Виконт покачал головой.

— Твою погибель зовут мисс Слотер. — Перед ним шлепнулась карта, и он приподнял уголок. — Не самый оригинальный гамбит, чтобы защитить честь киприотов, но зато, как всегда, эффективный.

Любовница. Да, теперь все встало на свои места. Все семь лет, что Уилл знает Каткарта, виконт воспринимает жизнь как череду веселых забав. И с какой стати он вдруг стал бы рассуждать о военной стратегии?

— Нет никакого гамбита, — сказал он с горячностью, граничившей с облегчением. Ему не хотелось, чтобы между ним и старым другом, который на мгновение стал чужим, пролегла трещина. Поэтому он предпочитал спорить о женщинах, а не о битвах. — Неужели я здесь единственный, у кого есть сестры? Кто обладает хотя бы примитивными представлениями о благопристойности? Ни одна женщина не заслуживает, чтобы о ней так говорили.

Не удержавшись, он покосился на нее, но если мисс Слотер и слышала хотя бы часть из его опрометчивых любезностей, виду не подала. Она еще что-то чиркнула на бумажке, расправила плечи и гордо подняла голову. Она ни разу не бросила взгляд, бесстрастный и безжалостный, как у сокола, в его сторону.

На этот раз и фортуна не сочла его достойным своего внимания. С его помощью мистер Роанок разбогател на двадцать фунтов на одном хенде и на тридцать — на следующем, то есть присвоил треть его выигрыша за вечер. Пусть это послужит для Уилла уроком. Не надо было отвлекаться. Он с отвращением отодвинулся от стола.

Это здание было чьим-то домом, прежде чем стало клубом для самой разношерстной публики. Кое-где снесли стены, чтобы освободить место для просторных салонов и столовых, однако следы старой планировки еще были заметны. Гостиную в задней части второго этажа, например, сейчас занимали дамы, не интересующиеся карточными играми. Сбежав от яркого света и гула голосов, Уилл неторопливо шел по коридору, окна которого выходили на парадный фасад здания. Случайно открыв одну из дверей, он обнаружил за ней скромную библиотеку. Свечи не были зажжены, камин не горел, но это только увеличивало вероятность того, что ему ни с кем не придется делить эту комнату.

Книжный шкаф стоял под углом к эркеру, а рядом с ним на фоне окна виднелось темное пятно, которое при ближайшем рассмотрении оказалось креслом. Идеально. Уилл сел в него и закрыл глаза. Через открытую дверь до него доносились звуки, отдаленные и неразличимые. Разговоры. Смех. Тихая мелодия — скрипка? — из бального зала этажом ниже. Чуть позже наверняка начнутся танцы. Одно из тех милых развлечений, которое делает это заведение пристанищем для истинных джентльменов. Местом, где они могут вальсировать с куртизанками, напиваться до помрачения сознания и губить себя к пользе своих друзей, а не какого-то безликого владельца.

Кто ты, чтобы осуждать их за это? Он поудобнее устроился в кресле и сложил руки на груди. Иногда ему кажется, что он утратил способность… развлекаться, беззаботно веселиться. Так, как следует. Так, как он когда-то умел. Все восемь месяцев после возвращения в Англию он отказывается от приглашений и избегает знакомых, школьных приятелей, как будто забыл, как с ними общаться. Из всех остался только толстокожий, неунывающий Каткарт. Правда, он не отдалился от виконта не из-за давней дружбы, а из-за возможности с его помощью проникнуть в игорный клуб, когда у Уилла появилась нужда раздобыть несколько тысяч фунтов.

Он положил руки на грудь и ощутил, как на нее что-то давит. В нагрудном кармане лежал предмет квадратной формы, только он никак не мог вспомнить какой.

Ах, Господи. Табакерка. Ведь он был в этом сюртуке, когда впервые навестил миссис Толбот.

Он ощупал карман и вытащил табакерку, затем встал, подошел к окну и подставил под лунный свет раскрытую ладонь.

Слишком дорогая вещица для человека со скромными средствами. Золотой замочек, золотые петли, эмалевая крышка с изображением лошади и гончих. Наверное, стоит немалых денег. Вот поэтому-то она и осталась в его кармане, когда он увидел, с какой жадностью родственники Толбота набросились на его остальные вещи. Когда миссис Толбот освободится от этих людей и обретет независимость, он передаст табакерку ей прямо в руки, чтобы она сохранила ее для ребенка. Она не будет рассматривать ее как вложение капитала, так что искушения продать ее не возникнет.