Франсин Риверс - Эхо во тьме

— Я тоже люблю тебя, Александр. — Услышав эти тихие слова, он воспрянул духом, но в следующую же секунду понял тщетность своих надежд, когда она продолжила: — И я всегда буду любить тебя за твою доброту ко мне, за твое сострадание к бесчисленному множеству других людей, за твою жажду знаний…

— Я говорю не о братской любви.

Она протянула руку и прикоснулась к его лицу. Наступило долгое молчание, потом она грустно улыбнулась.

— О Александр, как бы мне хотелось дать тебе то, чего ты хочешь. Но я не люблю тебя так, как люблю Марка. — Эти слова отдались болью в сердце Александра, и ему хотелось отвернуться, но она продолжала касаться ладонью его щеки, и он продолжал смотреть в ее добрые глаза. — И ты не любишь меня так, как ты любишь медицину.

Ему хотелось возразить ей. Но он не мог. Он знал, что она права. Тихо вздохнув, Александр отвернулся.

— Ты всегда умела проникать в самую суть вещей.

— Не всегда, — возразила Хадасса, подумав о Юлии. Если бы она обладала таким умением, разве ей трудно было бы достучаться до сердца Юлии?

О Боже, если бы не Ты, как мне было бы одиноко!

Александр решил рассказать ей все остальное. Он отошел в сторону.

— Марк Валериан приходил ко мне вчера вечером.

Ее сердце забилось чаще.

— Что ему было нужно?

— Он хотел больше узнать о тебе. Не сегодня-завтра он все поймет, Хадасса. В самый неподходящий момент появился Рашид.

— Марк видел его?

— Да, и наступил момент, когда мне нужно было напомнить Рашиду о его клятве. Так или иначе, Марк все о тебе узнает, Хадасса. И я не знаю, что он сделает, когда поймет, кто ты на самом деле. Не забывай, что эти люди когда-то бросили тебя на растерзание львам. — Просунув руку под покрывало, Александр погладил ее по щеке. — Со мной ты будешь в безопасности.

— Я все равно должна остаться здесь.

Александр смотрел на нее, и ему хотелось согласиться с ее словами и принять их с уважением. Но он не мог этого сделать. Он продолжал настаивать на своем, делая все, чтобы уговорить Хадассу уйти отсюда. Если бы он не спрашивал себя постоянно, почему она так упорна в своем решении, он бы просто подумал, что им движет беспокойство за нее…

Он бы просто представить себе не мог, что все гораздо глубже и сложнее.

— Но если я покину Ефес? — спросил он. — Куда ты пойдешь тогда, когда Юлия умрет? Если меня здесь больше не будет, что ты будешь делать?

Она покачала головой, не в силах думать о том, что будет дальше.

— Подумай, Хадасса. Нам суждено быть вместе. Подумай о том, что мы могли бы узнать нового и что мы могли бы сделать для других людей. Как только Юлии не станет, тебе придется уйти отсюда.

— Когда ты отправишься в путь?

— Через несколько дней, — сказал Александр, впервые в жизни солгав ей и нисколько об этом не жалея, поскольку был уверен, что это для ее же блага. — Всех своих больных я передам на попечение Флегона и Троя. — Он скривил губы в улыбке. — Представляю, как они удивятся, узнав обо мне. У нас много разногласий, но они все равно остаются самыми знающими и опытными врачами в Ефесе. Уж лучше пусть мои больные идут к ним, чем к жрецам Асклепия.

Хадасса покачала головой и прошептала:

— Здесь я сделала все, что могла.

Александр не понял, говорила ли она это ему или себе самой, но он чувствовал, как она устала. И какая-то неведомая сила заставила его воспользоваться этой возможностью:

— Ты сделала все, что известно людям. Что же ты можешь сделать еще?

— Положиться на Бога.

Он отошел от нее, разочарованный.

— Я отправлюсь в путь, как только решу все дела со своей практикой здесь.

— А как быть с Рашидом?

— Он останется, чтобы присмотреть за домом.

— Возьми его с собой.

Александр удивленно посмотрел на нее.

— Даже если бы я захотел взять его с собой, он бы не пошел. Ты это прекрасно знаешь. А теперь, когда Марку известно, что на него напал именно Рашид, он может поплатиться за это жизнью. Ты ведь знаешь, что делают с рабом, который поднимает руку на римлянина.

— Тогда тем более возьми его.

— Он не пойдет, если не пойдешь ты.

Хадасса пребывала в нерешительности; ситуация с Рашидом, казалось, стала для нее гораздо важнее, чем ее забота о Юлии.

Это придало надежды Александру, посчитавшему, что он все же сможет ее убедить.

— Сообщи мне о своем решении. — Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку сквозь покрывало. — Здесь ты больше ничего не сможешь сделать. Пусть эта несчастная женщина покоится с миром, Хадасса. Она все равно умрет.