Розмари Роджерс - Последняя и вечная любовь

Он рассмеялся:

— Поблагодаришь меня позднее. А сейчас давай спустимся вниз.

Едва они вошли в зал, Джинни потеряла его из виду. В ее веселости было что-то лихорадочное. Сколько прошло часов? Им с Соней предстояло отплыть рано утром. Стив откупился от нее этим сказочным подарком, и единственная благодарность, которой он ждал от нее, — это согласие на развод.

За ужином Джинни много выпила, и ее тревога улеглась. Внезапно возле ее столика появился Стив, чем-то явно озабоченный.

— Надеюсь, ты составишь мне компанию? Я хочу, чтобы ты поужинала со мной. Я уже передал наши извинения твоему отцу. — Он сжал ее запястье.

Джинни покраснела, увидев, что на них смотрят. Стив провел ее через весь зал, и они поднялись по застланной ковром лестнице. Стив только раз взглянул на нее и иронически спросил, не хочет ли она, чтобы он донес ее на руках.

В дверях их номера она снова попыталась вырваться.

— Стив! Ты спятил? Что Делия…

— Если тебя интересует, что подумает Делия или любой из гостей, то мне, черт возьми, наплевать! Я велел Делии отправляться спать, поэтому можешь не звать ее.

Дверь захлопнулась. Шторы в комнате были задернуты, а газовые лампы едва горели.

— Если тебе еще понадобится это платье, снимай его. И быстро сбрось все тряпки — все, кроме ожерелья. — Отдавая эти приказания и не отрывая от нее глаз, Стив и сам раздраженно срывал с себя одежду.

Джинни резко повернулась к нему и прищурилась.

— Если ты хочешь видеть меня обнаженной, Стив Морган, то тебе придется самому раздеть меня! Будь я проклята, если стану раздеваться перед тобой, как дешевая проститутка!

— Да что это ты бунтуешь, маленькая зеленоглазая дрянь, шлюха! Я и так слишком долго терпел твои выходки. Ты не заслуживаешь лучшего отношения!

Цедя это сквозь зубы, Стив приблизился к ней. Хотя сердце ее тревожно забилось, Джинни не отступила, но онемела от изумления, когда он, сунув руки под ее декольте, рывком разорвал платье до самого низу. Джинни вскрикнула; Стив подхватил ее на руки и бросил поперек кровати, погрузив пальцы в густые разметавшиеся волосы.

А она чувствовала себя рабыней, которой грубо овладевает хозяин. Повинуясь инстинкту, Джинни начала яростно бороться со Стивом, царапая ногтями его спину. Резко схватив ее за волосы, он повернул Джинни лицом к себе и прижался губами к ее шее. Она замерла, со вздохом облегчения обхватила Стива руками и прижала к себе, нежно гладя его. Ее губы открылись навстречу его губам, а ноги обхватили его бедра.

Ацтекское ожерелье впивалось в шею Джинни, когда Стив прижимался к ней. Казалось, свет газовых ламп трепещет, а комната куда-то плывет.

Стив все еще держал ее в объятиях. Задремавшая было Джинни вдруг встрепенулась и стала шептать ему слова любви, вновь возобладавшей над ссорами и обидами.

Теперь, когда они снова обрели друг друга, Стив наверняка не позволит ей уехать. Если бы только он попросил ее не уезжать!

— Стив… — начала она, но он не дал ей закончить.

Его страстные поцелуи заставили ее забыть обо всем. Они и не заметили, что за окнами рассвело и наступило утро — утро, которое должно их разлучить.

Но разве после такой страстной ночи можно было вообразить, что тусклый серый рассвет, пробивающийся сквозь задернутые шторы, и сильный, настойчивый стук в дверь изменят что-то в их отношениях?

Джинни, закутавшись в длинную мантилью, стояла на палубе корабля и вглядывалась в холодное туманное утро.

Какое печальное утро для прощания! Рваные уныло-серые клочья тумана лишали желания жить. Она вновь на борту шхуны. Белые паруса начали поднимать; металлические поручни, ослепительно сверкавшие при солнечном свете, сейчас покрывала утренняя роса, и все вокруг казалось влажным. Даже юбки Джинни отсырели и прилипали к ногам.

В каюте люкс, которую она занимала с Соней, ярко горели лампы, а запах оранжерейных цветов был удушливым. Многие из вчерашних гостей сенатора поднялись на борт шхуны, чтобы попрощаться с ними. В углу каюты стоял стол, уставленный бутылками шампанского.

— Тост! — восклицал то один, то другой, и вновь и вновь поднимались бокалы. Какой-то пожилой человек убеждал Джинни, что путешествие будет очень спокойным.

— Отправляться в путь лучше всего именно в это время года. Едва вы выйдете из гавани, взойдет солнце и туман рассеется.

Будто ей не все равно! Джинни тревожило то, что Стив ничего не сказал и ничего не сделал, чтобы остановить ее, напротив, был явно озабочен, как бы они не прозевали отлив.