Татьяна Вяземская - Ночи Клеопатры. Магия любви

– Ати, милая, ты умеешь читать?

– Ну, что ты, царевна! Откуда? Да и ни к чему это женщине. Наше дело – мужа любить, деток рожать, воспитывать. Следить, чтобы в доме всегда было чисто, вкусно сготовлено…

– Ати, я напишу записку, передай ее Мардиану, незаметно.

Мардиан читает царице вслух. Мардиан имеет доступ к библиотеке. Мардиан сможет найти нужный свиток.

В том, что во дворцовой библиотеке найдется нужная ей информация, девочка не сомневалась: там было много чего. Меньше, конечно, чем в городской Александрийской библиотеке, но тоже немало. С удивлением она подумала о том, что никогда не замечала, чтобы отец заходил в дворцовую библиотеку. Может, она просто не видела?

Мардиан не подвел. Нужный свиток (один: то ли Мардиан больше не нашел, то ли не рискнул брать несколько) был у Клеопатры уже на следующий день. Честно говоря, их даже в руки было страшно брать: обычные строчки, черные, и в каждой таится смерть. Оказывается, свести человека со света можно столькими разными способами!

Но, к сожалению, большинство названий растений, из которых можно было приготовить ядовитое зелье, девочке были незнакомы. Некоторые она знала, но где их достать?

Попросить няньку? Мардиану она могла довериться, знала: если его даже станут пытать, он не выдаст свою подружку; но подставлять старого друга тоже не хотелось. Няньке же Ати она не доверяла. Нет, нянька по-настоящему любит ее. Но, во-первых, она глуповата, может еще где-то случайно проболтаться. А во-вторых, ее даже не надо подвергать пыткам: достаточно только испугать, и Ати выложит все, что знает, а заодно и чего не знает.

От волнения ли или по какой другой причине, но к вечеру девочка заболела. Свиток был надежно (как ей казалось) спрятан.

Болезнь протекала вяло, но длилась дольше месяца.

А когда исхудавшая и заметно выросшая Клеопатра снова смогла выходить из своей комнаты, выяснилось, что Беренике уже не до сестры: она снова выходила замуж. И свиток так и остался в тайничке – на всякий случай.

Нового избранника сестры звали Архелай, сын Архелая. Впрочем, сам новоявленный царевич (соправителем Береника его так и не сделала) утверждал, что на самом деле его отцом является сам Митридат. Это, по идее, должно было доказывать его родство с Лагидами: так, видимо, он пытался намекнуть супруге, что тоже имеет право царствовать наравне с нею. Но молодая царица намека не поняла.

Впрочем, многочисленные любовники из спальни царицы исчезли: не получив власти над царством, Архелай получил по крайней мере полную власть над телом жены.

Клеопатра видела своего нового родственника всего несколько раз и то мельком: видимо, сестре хватило того, что один из любовников обратил внимание на подрастающую девочку, и она решила себя обезопасить.

Возможно, спустя какое-то время Архелаю удалось бы уговорить жену сделать его соправителем, но он попросту не успел: всего через три с половиной месяца в Александрию ворвалась римская конница под руководством молодого, но уже достаточно известного полководца Марка Антония; конница являла собой авангард римской армии, которую вел Авл Габиний. Вместе с армией в город вернулся и законный царь, Птолемей Неос Дионис.

– Ну, почему же ты не подходишь к отцу, моя девочка?

А она уже и отвыкла от отцовского высокого голоса.

Отец… Вернись он год назад, она бросилась бы к нему на шею, не обращая внимания на людей вокруг. Плакала бы, прижималась, ждала, когда же папа погладит ее по голове. А сейчас она смотрела на отца – на его довольное, сытое, холеное лицо – и испытывала презрение. Сам сбежал – понятно, если бы остался, мог бы и жизни лишиться. Но как можно было оставить детей? Зная характер своей старшей дочери?

Впрочем, может, папа и не знал, что представляет собой Береника. Он не слишком-то часто общался со своими детьми. И к тому же… к тому же Клеопатра уже не раз думала о том, что отец ее не слишком умен. В таком случае… его можно простить? Да нет, пожалуй, не получится. Глупость трусости не помеха. Отец трусливо сбежал, и заставить себя поверить в то, что на самом деле это было не так, достаточно трудно.

– Ну, иди же!

Отец театрально раскинул руки в стороны. На кого он пытается произвести впечатление? На римских легионеров, на чьих мечах и копьях он вернулся в Александрию и во дворец? Сам на себя?

Девушка закусила губу и быстро пошла к отцу. Должна была бы побежать, но не сумела заставить себя.

Отец целовал ее мокрыми губами – щеки, лоб, нос, подбородок, – а она при этом испытывала только одно: непреодолимое желание вытереться.