Бертрис Смолл - Адора

Я не устал от этих чувств,

Я не устал от этих слов,

Но выбрал я не их —

Я предпочел войну, а не любовь…++++

— Ну, надеюсь, со мной-то ты предпочитаешь любовь? Мурад улыбнулся:

— Да. Ты как часть меня. Если я тебя потеряю, то получится, что я наполовину мертв.

На следующий день состоялось бракосочетание Мурада с Феодорой и Тамарой. А еще через день Феодора отправила своей сестре письмо, начинающееся словами:

«Императрице Елене от ее сестры, жены султана Османской империи Мурада…»

Елена побледнела, когда прочла эти строки, и воскликнула:

— Это ложь!

Иоанн, который прочел письмо раньше ее, засмеялся.

— Нет, это правда, — сказал он и указал пальцем на место в письме, где говорилось: «…мы поженились несколько дней назад…»

Пергамент выпал из рук Елены. Она опять проиграла единоборстве со своей младшей сестрой…

Женитьба Баязета многое изменила в привычках и порядке жизни Феодоры. Сославшись на то, что ее сыновья уже выросли, она добилась у султана Myрада разрешения сопровождать его в военных походах.

Император Византии назначил своего младшего сына Лануила правителем Салоник. Мануил был искусным правителем, но под нажимом знатных фамилий Салоник он был вынужден проводить политику, враждебную Турции. Опасаясь последствий, Мануил вернулся в Константинополь, но туда уже пришел приказ султана Мурада, в котором говорилось, что император Иоанн должен прислать своего сына в Андрианополь, где находился султан.

Как всегда, мнения императорской четы разделились: император считал, что Мануилу надо ехать, и немедленно, императрица же, наоборот, твердила, что Мануил должен остаться в Константинополе. В конечном итоге Иоанн просто приказал Елене выйти из зала, в котором они вместе с Мануилом решали, как поступить в создавшейся ситуации.

Однако император подождал, когда за ней закроется дверь, и вернулся к обсуждению.

— Мануил, — сказал он, — я хочу видеть в тебе своего наследника, и надо сказать, у тебя прекрасные задатки будущего правителя государства. Но в Салониках ты повел себя глупо. Очень глупо, прямо как Андроник. Сейчас спасти себя можешь только ты сам; я, к сожалению, ничем не могу тебе помочь.

Мануил стоял, опустив голову. Он и сам понимал, что пошел на поводу и пытался угодить всем.

— И прошу тебя, — продолжал император, — поменьше слушай свою мать и вообще женщин; совет женщины тебя до добра не доведет.

— Даже такой женщины, как моя тетя Феодора? Иоанн улыбнулся:

— Твоя тетя очень умна, но она исключение. Вряд ли на земле существует еще одна такая женщина. Она дьявольски умна!

Мануил кивнул.

— Что я должен делать, отец?

— Ты должен ехать к султану.

На щеках Мануила выступил румянец.

— Но он убьет меня, — почти шепотом сказал он.

— Нет, он не убьет тебя. Даже если у него появится такое желание, то, обещаю, за тебя заступится Феодора. Она довольно неплохо относится ко мне и знает, что ты — мой любимый сын. Поезжай, сын мой, и попроси у султана Мурада прощение.

— Тебе легко говорить это, отец! Ты играешь моей жизнью, а не своей.

— Мне нелегко это говорить! А играю я жизнью, как ты выразился, своего любимого сына, а она для меня дороже своей! Пойми, Мануил, если я тебя оставлю здесь, то опасность будет грозить не только тебе и мне, но и всему нашему городу. Я слишком долго думал только о себе, но сейчас пришло время подумать и о других людях, чья жизнь зависит от моего решения и твоей исполнительности!

— Наши стены неприступны! Мураду они не по зубам!

— Пока не по зубам! Да и потом, не хочешь же ты спрятать за стенами Константинополя все население Византийской империи!

Мануил опустил голову.

— Я поеду, — сказал он через минуту.

— Прекрасно, сын мой!

Иоанн подошел к Мануилу и обнял его за плечи.

— Езжай, и да будет с тобой Господь! — сказал Иоанн тихим голосом, стараясь хоть как-то ободрить сына.

На следующий день Мануил выехал в Бурсу, ибо ночью пришло сообщение, что Мурад, вопреки ожиданиям, еще на некоторое время останется в старой столице своего государства. По дороге Мануила преследовали неприятные предчувствия. Ему все время вспоминалась печальная участь своего брата Андроника. Однако, несмотря на свои страхи, Мануил не свернул с пути и одним прекрасным утром предстал перед своим дядей. Тот, взглянув на Мануила, приветствовал его сердитым, но не злым голосом.

— Здравствуй, племянничек, — сказал он.