Бертрис Смолл - Экстаз

— Но если никто не знает, где находится город, каким же образом ведутся торги? — допытывался Дагон.

— Во время зимнего солнцестояния, — пояснил банщик, — женщины-воины Кавы привозят своих солдат на празднество, которое проводится за стенами города. Желающих приобрести товар столько, что на всех не хватает. Иногда полк всего один, иногда два или три. Однажды на моей памяти они вообще не явились. Ну что же, садись. Нужно вымыть тебе волосы и подстричь ногти.

Банщик сосредоточенно принялся за работу.

— Ты хорош собой, настоящий здоровяк и, вне всякого сомнения, подаришь немало сыновей красавицам Кавы.

Дагон плотно стиснул губы. Он узнал все, что хотел. Жаль, что никогда не узреет Кавы… Зато будет что порассказать своим людям, когда доберется до Арамаса. Но первым делом он прикончит предателя, своего брата-близнеца Ногада, занявшего его законное место наследника короля Арамаса. Он воспользуется караваном из Кавы, чтобы покинуть Рамасхан, а через два-три дня исчезнет без следа, чтобы вернуться домой. Придется пересечь две пустыни и три моря, но он вернет утерянное. Ногад горько пожалеет о том дне, когда решил избавиться от брата.

Искупав Дагона, банщик обернул вокруг его чресел чистую набедренную повязку, а помощники работорговца отвели вновь купленного раба в лагерь госпожи Зинейды. Одетая в кожаные доспехи женщина-воин встретила их у границы лагеря, и охрана Дагона почтительно попрощалась, не преминув, однако, отпустить несколько ехидных замечаний относительно будущих любовных утех раба. Женщина презрительно оглядела парочку, пожала плечами и знаком велела Дагону следовать за ней. Она привела его в самый большой шатер, находящийся в центре, и откинула занавеску, прикрывающую вход.

— Заходи, варвар. Главная сводня ждет тебя, — буркнула она.

Дагон медленно шагнул вперед. Обстановка шатра оказалась поистине роскошной. Женщина в парчовом одеянии, уже без чадры, сидела на небольшом возвышении. Несмотря на пышные формы, она оказалась настоящей красавицей: кожа цвета белого жасмина, тонкая и мягкая, как шелк… прямой носик, маленький, похожий на розовый бутончик рот.

— Входи! Входи!

Пухлая ручка поманила его, темные глаза сверкнули.

— Садись напротив. Ты голоден? Ну, разумеется, — ответила она сама себе, прежде чем он успел раскрыть рот. — Сомневаюсь, что еда в невольничьих бараках может быть хотя бы съедобной, не говоря уже о вкусе.

С полдюжины девушек принялись расставлять тарелки и блюда, от которых исходили соблазнительные запахи. Золотой кубок наполнили темно-красным вином. Ноздри Лагона судорожно дернулись.

— Сначала назови свое имя, а потом поужинаешь, — велела леди Зинейда. — Уверена, ты уже знаешь, кто я. Рамасхан бурлит слухами. Настоящее гнездо сплетников.

— Я Дагон, принц Арамаса, — не колеблясь ответил он и потянулся к кубку.

— И как же ты попал на невольничий рынок Рамасхана, Дагон, принц Арамаса? — удивилась она, поднимая брови.

— Из-за предательства своего брата-близнеца, желавшего занять отцовский трон, — пояснил Дагон. Он разорвал цыпленка и стал жадно есть.

— Ты родился первым, — констатировала Зинейда.

Дагон кивнул и проглотил крылышко.

— Да, госпожа. Говорят, когда я появлялся на свет, пальцы Ногада вцепились в мою щиколотку, словно он пытался помешать мне войти в мир раньше его.

— Грозный враг, — кивнула Зинейда. — Поешь, и мы потолкуем.

Дагон жевал медленно, тщательно, не позволяя себе объедаться: он слишком хорошо знал, что происходит с людьми, которые после долгого поста набрасывались на еду. Вот уже несколько месяцев он почти голодал.

Дагон прикончил цыпленка, каравай хлеба, проглотил с дюжину устриц, запивая красным вином, так что служанке пришлось дважды наполнять его кубок. Когда ему предложили блюдо с фруктами, он выбрал персик, разломил и, восторженно жмурясь, проглотил, не обращая внимания на то, что по подбородку течет сок. Наконец, дочиста облизав пальцы, Дагон поднял глаза на Зинейду.

— Вы всегда так хорошо кормите рабов, госпожа?

— В Каве никто не голодает, — спокойно объяснила она. — Мы никогда не обращаемся с людьми жестоко. В отличие от мужчин.

— Но все же без них вы не можете обойтись, — тихо возразил он.

— Они трудятся в полях, рудниках и выполняют другую тяжелую работу.

— А где мое место? — полюбопытствовал Дагон.

— А ты умен, — одобрительно кивнула Зинейда, игнорируя намек. — Я верю тому, что ты сын короля, ибо осанка у тебя благородная. После того как я купила тебя, несомненно, нашлись люди, которые наполнили твои уши непристойными слухами, и многие из них правдивы. Да, мужчины Кавы — невольники и служат женщинам, но почему это так уж отличается от тех государств, где женщины во всем подвластны мужчинам?