Бертрис Смолл - Сама невинность

— И моя сестра, леди Элинор, к которой перейдет Эшлин после моей смерти, — добавил Ричард, разгневанный столь открытым пренебрежением к хорошим манерам.

Аида украдкой подтолкнула Эльф, и та поспешила подняться.

— Добро пожаловать в Эшлин, добрый сэр, — учтиво приветствовала она де Гланвиля. — Аида, пожалуйста, принеси гостю еды и вина. Садитесь у огня, сэр, погрейтесь, пока вернется Аида. День слишком ветреный и дождливый для июня. — И, забрав его плащ, пообещала:

— Я прослежу за тем, чтобы его высушили к завтрашнему утру.

— Спасибо, госпожа, — поклонился Ранульф. — Вы так добры, и я благодарен за гостеприимство.

Он сел, осматривая собравшихся. Еще один мужчина, смутно знакомый. Вероятно, они встречались при дворе. Красавица жена хозяина и его столь же прекрасная сестра. Судя по серому одеянию, либо послушница, либо монахиня. Но нет, длинная золотисто-рыжая коса не острижена, значит, девушка еще не дала обеты. Как жаль, что такое прелестное личико скоро скроет апостольник. Ей бы мужа хорошего и детей.

Его размышления были прерваны подошедшим мужчиной.

— Я Саэр де Бад. Мы вместе сражались за короля, — сообщил он. — Госпожа этого дома — моя кузина. Я живу здесь весь последний год, помогая в делах ее мужу, который, как видите, тяжело болен.

Ранульф де Гланвиль встал и протянул руку.

— Мне вы сразу показались знакомым, сэр де Бад. Он подумал, что этот человек слишком напыщен и крайне бестактен. Ведет себя словно владелец поместья!

— Вина! — громко воскликнул де Бад. — Почему не несут вина? — Он с хозяйским видом шагнул к высокому столу. — Садитесь сюда, сэр. Слуги сейчас подадут ужин.

Не зная, что происходит в доме, и не желая показаться грубым, посланец короля подчинился. Прекрасная леди Элинор собственноручно поставила перед ним блюдо с едой и тарелку с ломтями хлеба. Ранульф с удовольствием узрел хорошо провяленную оленину, тушеного кролика, толстый ломоть окорока, горошек и кусок сыра. Слегка улыбнувшись, девушка вручила ему деревянную ложку. Поняв, каким голодным он, должно быть, выглядит, рыцарь покраснел так, что румянец пробился даже сквозь покрывавший щеки загар, склонил голову, перекрестился, произнес молитву и принялся есть. Наконец, подобрав остатки соуса хлебом и допив вино, Ранульф с удовлетворенным вздохом выпрямился.

— Леди, вы прекрасно ведете хозяйство, — одобрил он.

— Это дом моего брата, — скромно ответила Эльф.

— Насколько я понял, вы вернулись из монастыря, чтобы помочь невестке. Сумели ли вы вылечить брата, леди? И не могу ли я что-то сделать для вас?

— Дикон умрет, — выдохнула Эльф, впервые открыто признав то, что так долго таила в сердце. У этого рыцаря такие добрые глаза… на минуту она даже забыла об одиночестве. — Я многое узнала от нашей монастырской лекарки и травницы. Говорят, что я ее лучшая ученица, но едва мне кажется, что наступило улучшение, как на следующий день брату становится хуже. Это произошло уже трижды за то время, что я нахожусь здесь. Никак не могу разгадать причину недуга. Рано или поздно мне придется сдаться, — со слезами на глазах прошептала девушка.

— Говорите, так и не смогли определить, что мучит его? — тихо переспросил рыцарь.

— Что-то с животом. Иногда его терзают такие боли, что он кричит и бьется в судорогах. Его постоянно слабит. Он потерял почти все волосы и зубы. Кожа желтовато-серая. И хотя он всего на десять лет старше меня, кажется совсем дряхлым. Все, что я могу, — позаботиться о его удобствах. Но меня изводит сознание собственной беспомощности.

— У него всегда было слабое здоровье? — осведомился де Гланвиль.

— О нет! По словам нашей бывшей няни Айды, еще год назад он был крепок, как молодой дубок, — заверила Эльф, но, тут же вспыхнув, добавила:

— Совсем забыла, что брат просил вас поговорить с ним, прежде чем отправитесь на покой. Я уже велела постелить вам на скамье у очага, и вы прекрасно проведете ночь.

Рыцарь поднялся из-за стола и почтительно поклонился девушке:

— Я немедленно иду к вашему брату. Еще раз спасибо за гостеприимство, леди Элинор.

— Хорошего вам отдыха, сэр, — кивнула Эльф.

— Не знал, что вы так поднаторели в искусстве флирта, красавица, — многозначительно подмигнул де Бад, едва рыцарь отошел. — Это добрые монахини научили вас любовным играм? Жаль только, что меня вы не замечаете, а я сражен вашей прелестью.

Он потянулся к ее руке, но Эльф поспешно отдернула пальцы.

— Почему обычную вежливость вы толкуете столь странным образом? — резко бросила она и, не выдержав, выпалила: