Острая тоска по дому охватила ее. Мучительно захотелось увидеть фестоны из листьев магнолии и гирлянды из вечнозеленых растений, украшающие толстые дубовые каминные полки и дверные притолоки. Если бы только она могла вдохнуть аромат имбирного печенья, которое пекла бабушка, и яблочного сидра, пряные благоухания корицы, и мускатного ореха, и имбиря, смешанные с чистым запахом кедра. На Рождество они всегда ставили большой кедр. Бабушка любила его острый запах, который никогда не выветривался из просторного плантаторского дома с греческими колоннами. Он ощущался даже в спальне Холли на втором этаже.
Последнее Рождество было самым радостным из всех, что она провела с бабушкой. Как соскучилась она по ней! Тонкие слабые бабушкины руки, обнимающие ее, морщинистое лицо рядом с ее лицом, запах сладкой розовой воды, который всегда сопровождал старую женщину, связывались у Холли с уютом, силой, безопасностью и любовью. Она бы все отдала, лишь бы услышать, как бабушка говорит своим уверенным, спокойным, четким голосом: “Это будет наше самое лучшее Рождество, милочка”. Но она никогда больше не услышит ее голоса, не почувствует объятия ее теплых, любящих рук. Ее невозмутимая бабушка, которая никогда в жизни не болела и которая только перед дождем начинала жаловаться, что у нее разыгрался ревматизм, слегла с сильной лихорадкой и умерла в прошлом январе.
Кип и Холли проходили мимо маленькой церкви. Дверь была приоткрыта, церковный хор репетировал “О, придите, все верующие”. Губы у Холли задрожали, и комок застрял в горле. Она закусила губы, чтобы не дать волю слезам.
Они прошли — дальше. Звуки песнопения стихли, растаяв в вечернем шуме. Они подошли к таверне “У Рели” — так она называлась. Вывеска с названием болталась на ветру, поскрипывая на цепях.
Как только они поравнялись с таверной, дверь ее отворилась. Темноту прорезал поток света, в котором замаячили силуэты троих крепких мужчин. Они вышли на улицу, за ними слышались громкие пьяные голоса. Мужчины остановились и посмотрели на Холли и Кипа грубо, без всякого сострадания — так мясник смотрит на бычка, которого собирается забить. По коже Холли побежали мурашки, и она отвела взгляд.
— Давайте поторопимся, — тихо предложил Кип. Он схватил ее за руку и потащил прочь.
Холли оглянулась через плечо. Трое мужчин шли за ними. Она отвернулась, почти побежала, чтобы не отстать от Кипа. Грохот упорных шагов у них за спиной стал громче.
— За углом можно нанять кеб, — бросил тревожный взгляд назад Кип. — Кебмены ставят там свои кебы, пока ходят в таверну “У Райли” пропустить стаканчик. — Он понизил голос: — Ни в коем случае не оборачивайтесь, мисс Холли. Только идите к кебам. Я сам поговорю с грубиянами.
Кип потащил ее за угол. Вдоль улицы стояли кебы, их фонари бросали мутные желтоватые круги в туманную тьму. Лишь один кебмен съежился на своем сиденье опустив голову — не то был пьян, не то уснул. На другой стороне улицы Холли увидела высокого человека в плаще с капюшоном, который направлялся к кебам.
— Ты не можешь один справиться с ними, — удерживала она Кипа дрожащим голосом.
— Я знаю, что делаю, — отозвался Кип. Она еще никогда не слышала, чтобы он говорил так властно. — Почти все мое детство прошло на улице. Все будет в порядке. — Он сунул руку в куртку и достал нож. — Когда я крикну, бегите прочь.
Холли услышала, что шаги приблизились, и напряглась всем телом.
— Я не могу тебя бросить.
— Я знаю, как себя защитить. А вы бегите к кебу и садитесь, и хватит мне перечить. Я не могу одновременно драться с бандитами и. еще беспокоиться о вас. — Потом он сказал громче: — Бегите!
Властность и раздражение, прозвучавшие в его голосе, придали Холли сил. Она подобрала подол платья и побежала. Но не успела она пробежать и ярд, как ее каблук задел о торчащий из мостовой камень. Лодыжка у нее подогнулась, она потеряла равновесие и упала лицом вперед, ударившись о мостовую. Почти не чувствуя боли в оцарапанных локтях и коленях, она обернулась к Кипу. Он наставил нож на двух мужчин, а третий побежал к Холли.
Девушка попыталась подняться, но боль пронзила ее щиколотку. Здоровенные ручищи обхватили ее сзади за талию и рывком подняли с земли. Она оказалась в руках у третьего мужчины.
— Привет, милашка, — улыбнулся он, показав гнилые зубы. — Не найдется ли у тебя лишней мелочишки?
— Нет! — Холли почувствовала крепкий кислый запах эля в его дурном дыхании, сжала кулаки и ударила его в лицо.
Читать дальше