Виктория Холт - Королева-распутница

Он посмотрел ей в глаза, и на его лице появилось насмешливое выражение. Он отдавал себе отчет в том, что выдал свои самые сокровенные мысли любившей его женщине. Теперь она знала, что величайший, по мнению многих, гражданин Франции боится жизни больше, чем смерти. То, к чему он всегда стремился, было почти в его руках, но он боялся сделать несколько последних шагов к цели. Он был наполовину эгоист, наполовину идеалист; две части его натуры конфликтовали между собой. Самый смелый человек Франции испытывал страх — страх перед платой за желанное величие. Он мог получить корону, лишь убив короля; генерал, устраивавший массовое истребление людей на поле боя, оставался в душе разборчивым аристократом и отвергал идею хладнокровного убийства одного никчемного человека.

Проделав определенный путь, он остановился перед убийством, которое должен был совершить; он не мог повернуть назад. Уйти от того, к чему его привели честолюбивые помыслы, можно было лишь одной дорогой. Ведущей к смерти.

Шарлотта посмотрела на него сквозь слезы.

— Ты уедешь? — спросила она. — Ты должен сегодня покинуть Блуа.

— Позже, — сказал он. — Позже.

Вечером Гиз сообщил ей:

— Я проведу здесь еще одну ночь и уеду завтра. Еще одну ночь о тобой и затем… я обещаю тебе, что уеду.

Шарлотта навсегда запомнила этот день. Они поужинали вместе; за время трапезы Гизу принесли пять записок с предостережениями. Герцог Эльбеф, кузен Гиза, попросил герцога принять его.

— Нельзя терять ни мгновения, — сказал Эльбеф. — Лошади приготовлены. Твои люди ждут. Если ты дорожишь жизнью, выезжай немедленно.

Шарлотта умоляюще взглянула на Генриха, но он не желал замечать выражение ее глаз.

— Если бы я увидел в окне смерть, я бы не стал убегать от нее через дверь, — заявил герцог.

— Это безумие, — сказал Эльбеф.

— Мой любимый, он прав, — промолвила Шарлотта. — Уезжай… уезжай сейчас. Не теряй ни минуты, умоляю тебя.

Он поцеловал ее руку.

— Моя дорогая, как ты можешь просить меня покинуть тебя? Эта просьба более жестока, чем нож убийцы.

— Сейчас не время для глупых любезностей, — сердито заявила она.

Гиз перевел взгляд с любовницы на кузена и ответил с глубоким чувством:

— Убегающий всегда проигрывает. Если необходимо отдать жизнь ради того, что мы посеяли, я сделаю это без сожаления.

— Ты обманываешь себя, — закричала Шарлотта. — Нет нужды жертвовать твоей жизнью.

— Если бы я располагал сотней жизней, — продолжил он так, словно она ничего не сказала, — я бы посвятил их сохранению католической веры во Франции и избавлению бедняков от страданий, заставляющих мое сердце обливаться кровью. Ложись спать, кузен. И дай нам сделать то же самое.

Эльбеф, в отчаянии пожав плечами, удалился.

— Ты не передумаешь? — спросила Шарлотта.

Он покачал головой.

— Довольно говорить о смерти. Пусть лучше нас окружают жизнь и любовь.

Но когда они легли в постель, к герцогу привели гонца, который получил указание как можно быстрее вручить письмо лично в руки Генриху де Гизу.

Герцог прочитал послание и сунул его под подушку.

— Очередное предупреждение? — испуганно спросила Шарлотта.

Он поцеловал ее, не став отвечать.

Утро выдалось мрачным, дождь хлестал в окна замка Блуа. Катрин, страдая от боли, лежала в постели. Король встал рано; срочные дела требовали его внимания. Гиз проспал до восьми часов. Подняв голову, он посмотрел на спящую любовницу.

Сегодня появятся новые предостережения; сегодня его будут просить уехать в Париж. Все его друзья будут молить об этом, и Шарлотта присоединится к ним.

Пожав плечами, он встал с кровати.

Гиз надел новый костюм из серого атласа, в котором он собирался пойти на утреннее заседание совета. Шарлотта, поглядев на герцога, попыталась отогнать свой страх. Сделать это утром пусть даже мрачного, пасмурного дня оказалось легче, чем вечером.

— Тебе нравится? — спросил он, демонстрируя ей костюм; голос его звучал легкомысленно; Генрих пытался приободрить Шарлотту.

— Великолепно! Но он слишком светлый для такого темного дня, правда?

Генрих поцеловал ее.

— Шарлотта, я хочу обратиться к тебе с просьбой.

— Я с радостью сделаю все, что в моих силах.

— Тогда не проси меня уехать сегодня из Блуа.

— Но ты сказал, что уедешь сегодня.

— Ехать сквозь дождь, ночевать в каком-нибудь мрачном замке, когда я могу спать с тобой?

Она обняла его и улыбнулась, потому что ей было легко улыбаться при свете дня; глядя на Генриха, который обладал аристократической внешностью и был выше всех остальных мужчин, которых она видела, Шарлотта верила в его неуязвимость.