Джорджетт Хейер - Котильон

Пастор, слегка уязвленный, не сразу нашелся, что ответить ей. Зато лорд Долфинтон, который внимательно слушал все, что она имела на сердце, расцвел от счастья, наконец обнаружив, что способен пролить свет на дело.

— Не следовало приезжать, — упрекнул он своего сурового кузена. — Духовное лицо. Джорджу также. Не духовное лицо, но не приглашен.

— Не желает наследовать состояние! — воскликнул Бидденден. Чудовищность заявления позволила ему даже проигнорировать нежелательное вмешательство Долфинтона. — Вы не ведаете, что творите!

— Напротив, — вмешался пастор, опомнившись, — ее чувства делают ей честь. Дорогая Китти, никто более меня не уважает ваших убеждений. Поверьте, я полностью разделяю их! То, что мой двоюродный дед может сделать меня своим наследником, мне никогда не приходило в голову, если я когда и позволял себе размышления по поводу природы его намерений, то предполагал, что он завещает своей приемной дочери солидное состояние, а остаток имущества — тому из членов семьи, который всем известен как его любимый внучатый племянник. Никто из нас, я полагаю, не задавался вопросом о справедливости такого раздела, никто даже не представлял, что он, как это и вышло, оставит свою приемную дочь нищей после себя… — Заметив испуг в глазах мисс Чаринг, Хью произнес с нежностью: — Да, милая Китти. Он заверил нас, что так сделает, если вы или мы откажемся подчиниться его — я не побоюсь таких слов — чудовищному капризу.

— Нищей, — повторила Китти, будто слово было ей незнакомо.

Лорд Бидденден придвинул стул и сел рядом с ней, завладев ее рукой и поглаживая ее.

— Да, Китти, вот вкратце суть дела. Я не удивлен, что вы потрясены! Ваше отвращение разделит любой человек с сердцем. Печальная правда заключается в том, что вы не можете быть независимой по рождению, ваш отец — человек прекрасной фамилии, конечно, — поступил недальновидно, благодаря благородству моего дяди, удочерившего вас, вы выращены в условиях, на которых мы не будем останавливаться, — чуждая всему изящному в жизни, бедная сирота без покровителя, который дал бы вам положение в обществе! Дорогая Китти, боюсь, скоро вы сочтете себя счастливой, окажись в положении мисс Фишгард!

Выразительное понижение голоса говорило о том, что он открыл ей тот предел будущего падения, который подсказала ему его буйная фантазия.

Мрачная торжественность возымела эффект, девушка инстинктивно взглянула в сторону пастора, на чье мнение привыкла в последние годы полагаться.

— Не имею права лгать. Это правда, — тихо откликнулся Хью. — В то же время я должен заметить вам, что, каково бы ни было поведение дяди сегодня (с моей точки зрения, неподобающее), вы должны быть признательны ему за щедрость и великодушие в прошлом.

Она выдернула руку из пухлой, теплой руки Биддендена и вскочила, воскликнув:

— Надеюсь, меня никто не посмеет назвать неблагодарной, но когда вы упоминаете о щедрости, я чувствую, что сердце у меня сейчас разорвется!

— Китти, Китти, не будьте так несдержанны! — остановил ее Хью.

— Нет, нет, вы не понимаете! — кричала она. — Все говорят о его состоянии и знают, что оно велико. Но я не имела ни малейшего повода даже заподозрить это! Если он и поддался благородному порыву, когда удочерил меня, то, по крайней мере, вознаградил себя за прошедшие годы! Нет, Хью, я не замолчу! Спросите бедную Фиш, какое жалованье она получает за мое обучение! На какие уловки ей приходилось очень часто пускаться, чтобы я не ходила в лохмотьях! Ну, может быть, не буквально в лохмотьях, но только взгляните на платье, которое я ношу!

Все три джентльмена повиновались ей, но, возможно, только лорд Бидденден признал справедливость ее сетований…

— Вы выглядите прекрасно, Китти, — прервал ее Хью, — уверяю вас. Приличие и опрятность…

— Я не хочу приличия и опрятности! — Китти рассердилась. Ее щеки горели, глаза сверкали. — Я хочу иметь элегантные платья, волосы, подстриженные по последней моде, я хочу посещать балы и рауты, театр, оперу, а не выглядеть маленькой гадкой неряхой!

Опять-таки лишь Бидденден оказался способен ее понять.

— Вполне естественно. И ничего удивительного. Вас всегда держали взаперти. Вы, вероятно, ни разу не были даже в концерте!

— Совершенно верно, — согласился Хью. — Я часто напоминал дяде, что потворство полезным, до некоторой степени, развлечениям для вас, Китти, должно лишь приветствоваться… Но, увы, боюсь, что привычки и предрассудки слишком укоренились в нем! Я не могу польстить себя мыслью, что мои слова имели хоть какой-то вес…