Джорджетт Хейер: За порогом мечты

– Я объяснила Фанни, что она еще очень молода, чтобы давать прочные обещания, – прошелестела Селина. – И добавила, что ее дядя будет очень против, так что уж пусть она лучше быстренько передумает…

За мгновение до этого Эбби, казалось, готова была снова захихикать, но вдруг выражение лица у нее переменилось, и она вскричала:

– Как? Нет, ты не могла этого ей сказать, Селина!

– Почему? – пролепетала вконец обескураженная старая дева. – Но ведь ты только что настаивала и говорила, чтобы…

– Да, да, – нетерпеливо бросила Эбби. – Но разве тебе не ясно, что…

Тут Эбби осеклась, явственно понимая, что логика, ей самой совершенно очевидная, не может быть усвоена слабым рассудком ее сестрицы. Тут она успокоилась и продолжила уже спокойным топом:

– Я ведь чего боюсь – что такие прямые нападки ее просто еще больше подогреют, и она станет противиться просто из чувства собственного достоинства, понимаешь? Помни, что она не росла, как мы с тобой, под неусыпным оком родителей, всякое слово которых было бы для нее свято и незыблемо! Она не привыкла подчиняться, и с ней надо иначе…

– Ну что ж, я скажу тебе! – вскипела Селина. – Если уж ты затронула эту тему, так как раз ты сама никогда ни в грош не ставила слова папочки и доводила нас с мамой до мигрени своими скандалами… Ну ладно, ладно, – вдруг осеклась она, – не то чтобы я хочу сказать, что ты его не слушалась, но…

– Ну конечно, я ведь была такой паинькой, – кисло улыбнулась Эбби.

Тут Селина Вендовер наконец осознала, что такой тон ее сестры объясняется, помимо прочего, еще и усталостью. Ведь их яростная перепалка привела их обеих в состояние человека в русских банях, о которых Селине рассказывали ее доктора в качестве примера того, как человек еще при жизни может ознакомиться с условиями пребывания в преисподней. И Селина поспешила сменить тему, заверив Эбби, что она была несносной девчонкой, а потом пустившись рассказывать о тех же банях, потом – о светских новостях, включая миссис Грейшотт (которая ждет приезда сына из Индии, буде он останется жив) и милейшую Лауру Баттербанк (которая так поддерживала ее во время отсутствия Эбби)…

Эбби, казалось, пропускала этот поток пустой болтовни мимо ушей, потом вдруг, встрепенувшись, заметила:

– Ах да, миссис Грейшотт, мисс Баттербанк… Хорошо, что они терпели скуку общения с тобой, жаль только, что этого не делала Фанни!

– Бог с тобой, Эбби, зачем ты так! Бедная девочка была само внимание! Но ведь у нее массу времени отнимают уроки музыки, да и занятия итальянским языком – это тебе тоже не шутки! И потом, не может ведь девочка в семнадцать лет сидеть дома как привязанная, и с моей стороны было бы просто жутким эгоизмом требовать от нее этого! Странно было бы, если бы она не хотела жить как все девочки ее возраста!

– Конечно, все девочки ее возраста шляются с мерзавчиками типа Каверли, – вставила Эбби.

– Но, Эбби…

– Нет-нет, это вполне естественно, что любая девушка предпочтет общество развязного молодого человека обществу своей плаксивой тетки! – кротким топом заверила Эбби. – Хотя так себя вести вообще-то негоже.

– Я прошу тебя высказать ей свое мнение самой! Я на это не способна! – наконец заявила Селина.

– Да нет же, – задумчиво протянула Эбби. – Не подумай, что я стану запрещать девочке встречаться, с кем она хочет, – это будет только хуже. Но… надо предупредить только самые крайние последствия. В конечном счете я не думаю, чтобы Фанни повесила нос из-за неудавшегося флирта, – если, конечно, дело ограничится только флиртом… А вот вопрос – я ведь толком не знала ее мать, ведь я была еще ребенком, когда она умерла, а ты-то ее знала прекрасно. Скажи, она была тоже женщина с характером? Как Фанни? Чересчур своевольная, не в пример другим членам нашей семейки?

– Селия? Ну что ты! – воскликнула Селина. – Она была чудным ребенком, но потом так печально закончила свои дни, увы! И я молю Бога, чтобы в этом Фанни ее не повторила – потому что наша мама всегда говорила, что «не родись красивой, а родись счастливой» и что красота редко дает женщине настоящее счастье! Нет, Селия была мягкой, тихой, послушной девушкой… А почему ты спрашиваешь меня об этом?

– Не знаю, просто Джеймс кое-что обронил – я сперва не придала значения… Что-то насчет Фанни, что она слишком напоминает свою мать… Потом я попросила Мэри объяснить мне, и она мне сказала, что старшие наши сестры и братья что-то знали этакое, что-то нехорошее в ее жизни, что ли…