Джорджетт Хейер - Испытание любовью

– Понятно, – только и нашелся что сказать Алан.

Симон покинул Байо через неделю, но прошло еще десять дней, прежде чем Генрих, занятый делами оккупированных земель, нашел время для разговора с Аланом. Слушая его игру на арфе, он спросил:

– Алан, что происходит с нашим Симоном? Тот извлек последний рыдающий аккорд и отложил арфу в сторону.

– Что вы имеете в виду?

– Он всегда был замкнут, но сейчас еще и рассеян! Постоянно о чем-то думает, а однажды я даже слышал, как он вздохнул. Это наш-то Симон! И потом, в его глазах появился какой-то новый свет, он стал намного мягче, чем раньше. Что с ним происходит? Он заболел?

– Да, многие называют это болезнью, сир. Король резко повернулся в кресле и уставился на поэта:

– Боже мой, не может быть! Неужели он влюбился?

– Сир, разве не вы многократно повторяли, что к нему еще придет любовь?

– Да, но, Алан, я не говорил этого всерьез. Кто она?

– Леди Маргарет Белреми, сир. Король в изумлении продолжал смотреть на Алана, широко открыв рот.

– Амазонка? Тигрица? Да ты шутишь!

– Нет, сир. Это правда. Я наблюдал, как развивалось его чувство. Но сам Симон долго о нем не догадывался, пока не увидел графиню в объятиях Рауля.

– Так вот почему он убил его! – догадался Генрих. – Из ревности?

– Он был как разъяренный лев, сир. Король откинулся на спинку кресла:

– Черт побери! Я рад, что не оказался на месте Рауля! А она? Она тоже любит его? Она способна на любовь?

– Любит, сир, но она очень гордая. Марго любит его, но не признается в этом даже самой себе. Они любят друг друга с кинжалами в руках.

Генрих улыбнулся:

– Я бы многое отдал, чтобы все увидеть собственными глазами. Она ненавидит его?

– По крайней мере, так говорит, сир. Но это странная ненависть. Миледи любит его и, когда он вернется, выйдет за него замуж.

– Вернется? – нахмурился Генрих. – Я хотел, чтобы он был рядом со мной, когда я начну наступление на Руан.

Его собеседник промолчал.

– Говори Алан!

– Если вы возьмете Симона с собой в Руан, сир, его счастью придет конец. Компания может продолжаться целый год.

Король задумался, подперев подбородок ладонью.

– Посоветуй, что мне делать? Если это настоящая любовь, видимо, нужно отпустить его. Хотя он мне очень нужен.

– Бовалле беспрекословно подчинится приказу вашего величества, сир. Я не имею права советовать вам.

– Неужели он пожертвует любовью ради долга?

– Он Симон Бовалле, – негромко ответил Алан.

Леди Маргарет в одиночестве прогуливалась по террасе. Наступила середина марта. Симон отсутствовал уже три долгих недели. От Джеффри она знала, что он сражается на западе под Котентином вместе с братом короля Генриха – герцогом Глочесте-ром. Короткие и пустые письма к Мальвалле приходили от него очень редко, ей же он не писал. Леди Маргарет печально смотрела на сад. Она знала, что там сейчас Джеффри и его невеста. Ей хотелось присоединиться к ним, но она не решалась нарушить их любовную идиллию. Графиня неторопливо прохаживалась по террасе, глубоко задумавшись, переполненная печалью.

Оглянувшись на звук шагов, она увидела ковыляющего к ней Фалька. Его маленькие глазки добродушно поблескивали.

– Эй, эй! Не так быстро, девица! – загрохотал он. – Иди сюда, я говорю!

В последнее время они успели крепко подружиться, поэтому надменная леди Маргарет послушно направилась к лорду Монлису и уселась на каменную скамейку. Фальк тоже сел, пыхтя и отдуваясь.

– Что ты здесь делаешь, глупышка? – поинтересовался он.

– Я вовсе не глупышка, – несмело возразила она. – Я уже взрослая женщина. Не нужно мне грубить, милорд.

– Вот как? И сколько же тебе лет? Уверен, не больше двадцати восьми.

– Двадцать восемь? – возмутилась Маргарет. – Мне еще и двадцати шести нет.

Фальк расхохотался:

– Значит ты все еще молода! Что это ты так покраснела?

– Неужели я выгляжу на двадцать восемь? – удивилась графиня.

– Нет, нет, скорее на двадцать один. Что ты здесь делаешь в одиночестве?

– Просто дышу воздухом.

– Наверняка вздыхаешь и тоскуешь по моему парню.

– По Алану? – небрежно спросила леди Маргарет. – С какой стати? Вовсе нет.

– Алан! Какой Алан?Я А говорю о Симоне, дурочка!

– Я… даже не вспоминаю о нем! И прошу вас, перестаньте обзывать меня!

– Ну, ну, прекрати препираться со мной, плутовка!

– Ну как еще вы меня обзовете, сэр?

– Своенравная, упрямая девчонка! – рявкнул Монлис.