Рикарда Джордан: Поединок чести

— Возможно, ей вообще нельзя было к тебе обращаться, — предположил Авраам. В широком полотняном маврском одеянии он чувствовал себя гораздо удобней, чем его жена. Здесь евреи и мавры одевались одинаково: широкие штаны и длинное ниспадающее платье. Желтая полотняная кипа выдавала приверженность Авраама к иудаизму, однако носить ее было не обязательно. — В гареме наверняка подобное запрещено. И, возможно, астрология также противоречит их вере. Христианские фанатики ведут себя порой в этом отношении весьма странно…

— У эмира есть личный звездочет. — Мириам это было известно. — Значит, астрология не может быть под запретом. Да и женщины в Мохакаре почти все умеют писать. Если ко мне и обращался кто-то, то в основном из гарема. У обычных женщин ведь нет денег на гороскоп. И вообще, то, что жена эмира знала обо мне… Об этом не могли ходить слухи — женщины из Мохакара и Гранады никогда не встречаются. Значит, они сообщили друг другу обо мне в переписке. Нет, если над этим хорошо поразмыслить, у эмира не может быть никаких претензий ко мне! Дело наверняка в той реликвии, которую ты ему продал.

— Это была совершенно безукоризненная реликвия, — защищался Авраам. — Палец святого Евлогия с подтверждением подлинности из Александрии… Подарок эмира для христианской общины в Гранаде — никто ведь не станет оспаривать его достоверность!

Пока оба все еще размышляли — они не занимались ничем другим с того момента, как узнали о требовании эмира явиться, — в головном отряде торгового каравана началось какое-то волнение. Авраам и Мириам различили трех явно христианских рыцарей, которые, похоже, двигались навстречу каравану. Они оживленно вели переговоры с предводителем торговцев, еврейским купцом из Альмерии. Приставленный для защиты торговцев маврский рыцарь восседал рядом на лошади, однако не вмешивался. Возможно, разговор велся на незнакомом для него языке. Остальные путники и сопровождающие шести груженых повозок каравана не выглядели обеспокоенными встречей с незнакомцами — в Аль-Андалусе не следовало постоянно ожидать вооруженного нападения со стороны грабителей или рыцарей-разбойников, как в немецких или французских лесах. Мириам и Авраам не знали, связано это с тем, что рыцари более образованные и сосуществование различных слоев общества было в целом вполне мирным, или же с жесточайшими наказаниями, которые мусульманское правосудие применяло даже к высокопоставленным нарушителям порядка. В Кронахе, где родился Авраам, нередко совершались преступления, которые не карались, — то ли потому, что убийцы, грабители и насильники были благородного происхождения, а жертвами являлись горожане или крестьяне, то ли потому, что горожане и крестьяне вымещали свое недовольство на евреях, которые обладали еще меньшими правами.

В Аль-Андалусе царил порядок. Христиане и евреи платили более высокие налоги, чем маврское население, но взамен они также находились под защитой закона. Торговля велась свободно, никто не выселял евреев в специальные кварталы, которые закрывались на ночь, и им также не запрещалось носить при себе меч. Теперь обеспокоенный Авраам схватился за свое оружие. Эти мужчины впереди совершенно ему не нравились. Он стал подгонять своих мулов и вскоре приблизился к передним повозкам.

— Возникли какие-то проблемы? — осведомился он у несколько растерянного юного рыцаря.

Уважаемый торговец, который управлял первой повозкой, был мировым судьей в Альмерии. Он разговаривал на ломаном французском с христианскими рыцарями, которые были хоть и не в доспехах, однако в кольчугах, и путешествовали на боевых конях. Они выглядели так, словно искали неприятностей.

— Хорошо, что ты здесь, Авраам, — сказал Барух ибн Саул явно с облегчением. — Господа не говорят по-арабски и совсем плохо на кастильском. А мой французский никогда не был совершенен.

Авраам кивнул.

— Я с удовольствием буду переводить, господин, — предложил он, радуясь возможности еще раз произвести хорошее впечатление на уважаемого торговца, пусть даже участвуя всего лишь в переговорах по улаживанию недоразумения.

Авраам не слишком серьезно относился к правилам, принятым в торговом сословии. Он не обманывал напрямую, но пытался навязать своим клиентам вещи, которые на самом деле им не были нужны, и заставлял их за это дорого платить. Да и его процветающая торговля реликвиями была для серьезных купцов как бельмо на глазу — они ведь могли понять, что не каждая щепка, которую Авраам продавал маврским воинам в качестве амулета, на самом деле была частью Ноева ковчега. Да и в более дорогих талисманах для верующих рыцарей вряд ли можно было отыскать волосок из гривы мифического коня или мула, который когда-то отвез пророка Мухаммеда на небеса. Что уж говорить о различных частях тела христианских святых, которые приняли где-то на Ближнем и Среднем Востоке мученическую смерть.