Касси Эдвардс - Горячая зола

Больше всего она боялась, что ей придется рожать ребенка одной. Что, если они оба умрут?

Медленно покачиваясь, пара буйволов двигалась вперед, железные колеса катились, лязгали и вихляли в пыли. Мэгги вздрогнула, когда заметила несколько совершенно белых от солнца черепов бизонов, лежавших вдоль тропы.

Она подняла глаза к небу. Ей вспомнились слова Мелвина, которые он сказал, когда они направлялись в Вайоминг в этом же самом фургоне.

– Здесь небо – половина мира человека, – говорил он, когда смотрел вверх, затем медленно обводил взглядом все вокруг. Это была местность, едва тронутая какой-нибудь цивилизацией, кроме как индейской: дикая, свободная земля, где дули беспрерывные ветры, превращая траву в постоянно волнующуюся поверхность с серебристыми гребнями.

Муж рассказывал ей, что название «Вайоминг» происходит от индейского слова, означающего «большие речные отмели», потому что штат представляет собой водораздел с целым рядом высохших русел рек и водоемов. Бог был архитектором Вайоминга с его похожими на соборы горами и внушающими страх бесконечными прериями, затмевающими все человеческие усовершенствования.

– Муж, сегодня все еще так же красиво, небеса такие же яркие и голубые, как в тот день, когда ты прославлял их, – прошептала Мэгги. – Небо невыразимо голубое, мой дорогой.

Она испугалась, когда прямо перед ней внезапно появилась стайка антилоп, призрачно пронеслась через водораздел и также быстро исчезла. Серый волк стоял возле бугра, глядя на нее, затем тоже исчез, будто был лишь видением.

– Эта дикая местность, муж, грубая, дерзкая, хотя во многих случаях и милая, – снова прошептала Мэгги, как будто Мелвин был с ней. – Парадная дверь на открытый воздух, ты ведь так называл Вайоминг, дорогой?

Разговаривая с Мелвином, Мэгги временно облегчала свое одиночество, хотя и понимала, что если кто-нибудь увидит, как она разговаривает сама с собой, то подумает, что она потеряла рассудок.

Выговариваясь, Мэгги внезапно почувствовала себя глупой, как, если бы кто-то смотрел на нее, она подобралась и все свои мысли сосредоточила на продвижении вперед. Она была полна решимости добраться до торгового поста вовремя. В ней появилась какая-то улыбчивая серьезность. Вокруг все начало окутываться темным бархатом ночной прерии. Солнце было уже так низко, что его лучи освещали лишь самые верхние ветки деревьев, а внизу все было серым и тусклым.

Появилось общее ощущение тревоги, страха и беспокойства от сознания того, что ей придется провести первую ночь в одиночестве, без защиты мужа, без домашних стен, которые могли бы оградить ее от ночных неожиданностей.

Она проехала еще немного, затем остановилась и разбила лагерь возле обрыва, чувствуя, что хотя бы с одной стороны она была защищена. Мэгги осталась довольна собой, когда осмотрелась вокруг, вся дрожа. Ей было страшно развести огонь. Ее пугало то, что это может привлечь к ней индейцев или грабителей. Вдали она могла видеть горы Уинд Ривер и подозревала, что, возможно, заехала на земли индейской резервации. Если к ней подойдут, как к незаконно вторгшейся на принадлежащие индейцам земли, какая судьба может ее ожидать?

Желая чем-то заняться, чтобы отогнать прочь все эти сомнения и тревоги, Мэгги начала доить корову. Сегодня она еще не выпила положенную порцию молока. Ее желудок безжалостно ныл от голода и издавал всевозможные звуки, нарушавшие вечернюю тишину.

Налив себе молока в оловянную кружку, Мэгги присела около фургона и с наслаждением поела. Пока еще не совсем стемнело, она расстелила одеяло под фургоном и заползла туда, положив рядом свой винчестер. Она не стала рисковать и не сняла пончо, чтобы случайно не быть застигнутой без него. Поэтому, растянувшись на одеяле, она уютно завернулась в пончо в надежде, что ее сон не потревожат.

Когда один койот подал свой голос в долгом и скорбном вое где-то вдалеке, Мэгги вздрогнула. Ее глаза наполнились слезами, когда в ответ другой койот в траве поднял громкий дрожащий крик, дикий и пустынный – голос девственной природы.

Не в состоянии уснуть, Мэгги вылезла из-под фургона и села рядом с ним, прислонившись спиной к колесу. Она посмотрела на небо и вздохнула. Большая Медведица казалась этой ночью ясной и близкой, будто можно было ее достать и потрогать. Над головой бесчисленное множество блестящих светлых точек протыкало мантию ночи. Дул тихий ветерок. Ночь в прерии была торжественной, навевающей молчаливую меланхолию.