Юлия Леонова: Я вам любви не обещаю (СИ)

- Разве я могу отказать? – улыбнулся в ответ Ланской. – Коли Вера Николавна сделала Ольге Михайловне поистине царский подарок. Кто же будет вторым шафером? – поинтересовался Серж.

- Князь Дашков, - невозмутимо отозвался Георгий.

Серж удивлённо распахнул глаза. Не было секретом, что Алексей Николаевич приложил немало усилий, дабы скандальная связь между графом Бахметьевым и княгиней Одинцовой прекратилась, потому весть о том, что он выступит свидетелем венчания, не могла не вызвать изумления графа Ланского.

- И как скоро грядёт счастливое событие? – спросила Ольга, не отводя взгляда от лица Бахметьева.

Несмотря на то, что её чувства к Георгию остались в далёком прошлом, известие о скором венчании с той, которую она всегда считала ниже себя по положению, неприятно кольнула в самое сердце.

- На будущей седмице, - ответил Георгий, чем поверг в немалое изумление саму Веру, но она не решилась задавать вопросы в присутствии посторонних, отложив объяснение до вечера.

- Как же быть с положенным сроком траура? – с некой долей ехидства осведомилась madame Уварова.

- Пусть это вас не заботит, Ольга Михайловна, - усмехнулся в ответ Георгий. – Всё пройдёт тихо и скромно, дабы не привлекать лишнего внимания. Иногда приходится поступиться традициями, даже рискуя навлечь на себя неодобрение общества, чтобы избежать, куда больших затруднений в будущем.

- Я боюсь, мы с Ольгой Михайловной злоупотребляем вашим гостеприимством, Георгий Алексеевич, - поднялся из-за стола Ланский. – К тому же смеркается уже. Пора и честь знать, - предложил он руку Ольге. – Я вас провожу, ma cherie.

После ухода графа Ланского и княгини Уваровой в апартаментах на Литейном воцарилась тишина.

- На будущей седмице? Не слишком ли поспешно? – поинтересовалась Вера.

- В самый раз, - отозвался Георгий, повертел в руках рюмку с бренди и отставил её в сторону, даже не пригубив. – Я не собираюсь доказывать собственное отцовство. Ребёнок должен родиться в браке.

- Это единственная причина подобной спешки? – вздохнула Верочка.

- Нет, не единственная. Более всего на свете я желаю назвать тебя своей женой перед Богом и людьми.

- Но… - попыталась возразить Вера.

- Довольно о приличиях, - обнял её за плечи Георгий. – Мы столько раз нарушили их, что ещё один раз не переполнит чашу наших грехов.

Венчание и впрямь прошло скромно. Помимо жениха и невесты присутствовали только князь Дашков, граф Ланский, княгиня Уварова с дочерью и графиня Бахметьева. У ступеней храма стоял запряжённый четверкой великолепных гнедых дорожный экипаж с гербами Бахметьевых на дверцах.

По завершению церемонии, Аннет, перехватив одобряющий взгляд матери, несмело шагнула к Вере и Георгию. Девочка вложила в руки невесты букет из цветов апельсинового дерева, а Верочке в сей момент вспомнилась свадьба в Пятигорске, когда её покойная горничная Катюша украшала её голову точно такими же цветами. Стараясь сдержать подступившие слёзы, Вера обняла сестру.

- Мне маменька всё рассказала, - зашептала её на ухо девочка. – Я всегда хотела, чтобы у меня была такая сестра, как вы, Вера Николавна. Когда я вырасту, я обязательно приеду к вам.

- Конечно, Аннет, мы обязательно свидимся, - смахнула слёзы, повисшие на ресницах, Вера.

Новоиспечённая чета Бахметьевых отправилась в путешествие в далёкую Одессу, а присутствовавшие на скромной церемонии венчания – в Бахметьево.

***

Отправки этапа в Нерчинск Петру Родионовичу пришлось дожидаться в Литовском замке почти три месяца после вынесения ему приговора в суде. Солнечным майским днём тех, кто должен был отправиться по этапу в Сибирь, выгнали на тюремный двор. Мужчин построили в ряд по четыре человека, надев на ноги кандалы. Совсем немощных и женщин погрузили в подводы, и скорбная процессия потянулась в сторону Москвы, дабы оттуда на баржах добраться до Нижнего. Далее вновь предполагалось идти пешком.

Караулову бывалый каторжанин уже успел рассказать, что путь до Нерчинска занимает почти два месяца, а бывает и больше. Но более всего Петра Родионовича страшило то, что большую часть того пути ему предстоит пройти пешком, закованным в кандалы. В первый день прошли почти тридцать вёрст и остановились на ночлег в остроге, представлявшем собой грязный барак с грубо сколоченными нарами, охраняемый по всему периметру конвоирами.

Не менее утомительными выдались и третий, и четвёртый день пути. Полы длинного серого арестантского халата путались у Караулова под ногами. Железные оковы немилосердно натирали ноги, но даже остановиться, дабы поправить съехавшую вниз тряпицу, при помощи которой он пытался защитить израненную кожу, не было никакой возможности. Стоило только замедлить шаг, и тотчас следовал грубый окрик, а то и тычок в спину прикладом, способный свалить с ног.