Бертрис Смолл - Колдунья моя

Он украдкой бросил взгляд на Мэйрин, на ее чудесные волосы, безупречные черты лица, молочно-розовую кожу. На мгновение он задумался, стоит ли бросать вызов епископу, и решил, что не стоит. Прожив столько лет и развернув такое прибыльное дело, Френ не был вспыльчивым глупцом. С глубоким вздохом сожаления он, как всегда, позволил разуму одержать верх над чувствами. Девочка, конечно, хорошенькая и могла бы принести ему немалые деньги в Византии. Однако не стоила того, чтобы пошли прахом труды всей его жизни, а именно так и могло случиться, если бы он продолжал цепляться за девчонку.

— Ежели благородный тан того желает, — громко и подобострастно заявил Френ, — то я возьму его медь, и покончим с продажей девочки.

Толпа начала таять с ропотом разочарования. Представление оказалось коротким. Торопясь поскорее отделаться от Олдвина Этельсберна и епископа Вульфстана, Френ снял с Мэйрин ошейник и произнес:

— Она ваша, благородный тан. Забирайте ее и ступайте. — Он не без горечи рассмеялся. — Вы еще не понимаете, как вам повезло. Этот великан-ирландец — ее личный охранник… Впрочем, он вам сам обо всем расскажет. Если ваши намерения относительно этой девочки честны, то вы получили в придачу превосходного воина. Но если задумали что-то нечестивое, этот великан не колеблясь убьет вас.

Олдвин Этельсберн взглянул на Дагду и проговорил:

— Пойдем.

И затем в сопровождении епископа он двинулся по улице прочь от рынка.

Удобно устроившись у Дагды на руках, Мэйрин наконец заговорила:

— Что это значит? Куда мы идем? — Она видела, что Френ за спиной ирландца пересыпает медяки из одной ладони в другую, с сожалением глядя вслед Дагде.

Дагда объяснил своей маленькой госпоже, что произошло, и Мэйрин понятливо кивнула.

— Значит, теперь я принадлежу этому саксонцу, — сказала она.

— Он — хороший человек, этот Олдвин Этельсберн. Я прочел это по его глазам, — ответил Дагда. — Он привезет тебя к своей жене. И ты будешь в полной безопасности, если она тебя полюбит. Если же она не сможет превозмочь своего горя и твое появление только огорчит ее, то я буду работать на тана, пока не возмещу его убытки. А потом мы отправимся в Ирландию и разыщем родичей твоей матери.

— Я все еще рабыня?

— У саксонцев больше нет рабов, моя маленькая госпожа. Можешь считать, что ты свободна с той минуты, когда тан уплатил Фрэну эти медяки. — Он усмехнулся. — Не думаю, что леди Бланш мечтала о такой судьбе для тебя. Во мне снова воскресает вера в то, что Господь заботится о твоей безопасности, вверяя тебя опеке этого тэна.

— А что собой представляет этот тан, Дагда? Он так же знатен, как мой отец?

Дагда на мгновение задумался.

— Да, — ответил он, — танов можно назвать знатью. Они — свободные люди и владеют крупными поместьями, а иногда и другим имуществом. Судя по богатству его одежды, правильной речи и той чудесной броши, что он носит, я подозреваю, что этот Олдвин Этельсберн — состоятельный и, возможно, образованный человек. И наверняка он пользуется влиянием, иначе бы епископ не стал помогать ему с такой готовностью.

Они шли следом за саксонцем и епископом Вульфстаном по улицам, вдоль берега реки, и если бы Дагда не был таким рослым и крепким, ему было бы нелегко угнаться за ними. Наконец они вошли в небольшой, чистенький двухэтажный дом, стоявший на окраине города. Две служанки выбежали им навстречу и проводили в зал, где приветливо горел огонь в камине, разгоняя прохладу сырого предосеннего дня.

— Садитесь, садитесь, — сказал тан епископу и Дагде. Потом он взглянул на служанок. — Принесите вина, — негромко распорядился он и повернулся к Дагде. — Расскажи нам историю этой девочки. Но сперва я хочу узнать твое имя.

— Меня зовут Дагда Мак-Сколайгхе. Когда-то я был неодолимым воином, но священники обратили меня в христианство, а король Ольстера поручил мне воспитывать свою дочь, Мэйр Тир Коннелл. Когда миледи Мэйр исполнилось пятнадцать лет, она вышла замуж за бретонского барона, Сирена Сен-Ронана. Вскоре после этого она родила ребенка и умерла, но перед смертью поручила миледи Мэйрин моей опеке, как некогда ее отец доверил мне заботу о Мэйр. Через несколько лет милорд Сирен взял жену, которая возненавидела мою маленькую госпожу, а когда барон Сен-Ронан умер от несчастного случая, эта жестокая женщина продала миледи Мэйрин работорговцу Френу.

— Почему? — спросил епископ Вульфстан.

— Леди Бланш скоро должна родить ребенка. Она боялась, что если у нее родится девочка, то наследницей Ландерно, поместья барона Сен-Ронана, станет моя госпожа. Избавившись от старшего ребенка покойного мужа, леди Бланш хотела обеспечить будущее своего собственного чада. Она даже не стала дожидаться, когда пол ее ребенка выяснится наверняка. Кроме меня, некому было защитить миледи Мэйрин, а что может сделать бедный простолюдин против знатной вдовы? У милорда Сирена не осталось родных, которые могли бы помешать этому злодеянию. Ландерно далеко от крупных городов, и никто не стал бы возмущаться пропажей девочки. — Дагда намеренно не упомянул о том, что Бланш Сен-Ронан добилась объявления Мэйрин незаконнорожденной при помощи епископа Сен-Бриека. Он хорошо знал, что в трудных ситуациях церковники стараются поддерживать друг друга, хотя этот епископ Вульфстан не был похож на глупца. Однако этот человек чужой и незнакомый, и Дагда не желал рисковать репутацией своей госпожи. Он считал маловероятным, чтобы они еще когда-либо встретились с леди Бланш и ее дядей. И он должен любой ценой защищать Мэйрин. Его рассказ звучал правдоподобно и просто. Обычное дело — вторая жена попыталась избавиться от ребенка, рожденного в первом браке супруга.