Сергей Минцлов: Гусарский монастырь

— Где он? Лучше ему? — осведомилась Леня.

— Да. А вы уж знаете все? Через неделю встанет! — ответили ей с двух сторон.

Радушно приветила ее и старая Степнина, и у Лени сразу стало тепло и хорошо на душе среди стольких доброжелательных и милых лиц.

— Ты ведь к нам совсем приехала, надеюсь? — с первых же слов заявила Степнина.

— Если позволите, на несколько дней, пока не встанет Дмитрий Назарович: я ухаживать за ним буду!

— А потом куда?

Леня слегка пожала плечами.

— Не знаю.

— То-то вот и есть! — ответила Степнина. — Прямо тебе к нам, как скончалась Людмила Марковна, и ехать надо было! У нас останешься! — решила она. — И замуж отсюда тебя отдадим!

Леня поцеловала руку старухи, та прижала к себе ее голову и ответила тем же в лоб и щеку.

— Теперь сказывай, что за приключения за такие с тобой были? Марья Михайловна нам тут бог весть что понаплела!

Все тесным кружком уселись в гостиной вокруг нового члена семьи и с жадным вниманием слушали ее рассказ.

Обращались в заключении с Леней хорошо; Маремьян при похищении ее не показывался и пришел в павильон после того, как ее туда принесли на руках двое дворовых; выпроводив их, он успокаивал ее и обещал помочь бежать; сделать это он собирался так, чтобы не быть в ответе перед «злодеем»-барином, и просил потерпеть и «поскучать» два-три дня, по прошествии которых обещал увезти ее тайком из города, куда она захочет.

Нечего и пояснять, что хитрый приказчик имел совсем другое в виду: ему нужно было, чтобы Леня не делала попыток бежать и спокойно дала бы себя увезти, куда им с Пентауровым было задумано.

При первых же словах Лени глаза Шемякина потемнели; он закинул ногу на ногу и стал покачивать ее.

— Что? — обратилась к нему во время рассказа Степнина. — И теперь у тебя в мозгу не укладывается, что за гусь твой Пентауров?

— Укладывается, бабушка, укладывается… — ответил он, все качая ногой.

— Вот вам и дворянское слово?! — сказала Серафима Семеновна, когда Леня кончила.

— Безобразие! — воскликнул Плетнев; лицо его покрылось от негодования красными пятнами.

— Я ты что молчишь? — спросила Степнина Шемякина.

— Слова излишни, бабушка… — проронил он тем же тоном.

Аня с Соней побежали подготовить Светицкого к встрече с Леней, и, когда они впустили ее в его комнату, ее встретил лихорадочный, еще недоверчивый взгляд; раненый сел и протянул к ней здоровую левую руку.

— Ты, Леня?! — произнес он, хватая сперва за плечо, потом за голову наклонившуюся девушку. Вся душа его влилась в поцелуй.

Аня тихо притворила дверь и вернулась с Соней в гостиную.

Пентауров не спал всю ночь. Перспектива стреляться чуть не с полудюжиной забубенных голов и, наверное, безвременно лечь в скверную яму возле отца и бабушки до такой степени страшила его, что минутами он вскакивал с постели и собирался отдавать приказ закладывать лошадей, чтобы удрать в Питер. Но соображение, что враги найдут его и там, останавливало его.

— И кой черт подтолкнул ко мне эту Леньку? — думал он, яростно потирая свою лысину. — Все это анафема бабушка виновата — развела вокруг себя всякую дрянь, а тут стреляйся из-за нее потом! И Маремьян хорош! Покажу я ему, ироду, вольную! Нет того, чтобы предупредить было, что на Леньке гусар повесился; плюнул бы я! Ему бы только вольную подай, а для барина хоть трава не расти!

Как ни пытался Степан Владимирович найти какой-нибудь выход, кругом была вода, по его выражению. На рассвете его осенило: он вспомнил, что по соседству, совсем рядом, живет Шемякин, которого он знал когда-то мальчиком. Были слухи, что Шемякин, несмотря на свою молодость, пользуется общим уважением и человек дельный.

Утопающий хватается за соломинку, и Пентауров решил съездить к нему и попросить его участия и помощи, чтоб как-нибудь уговорить гусар отказаться от их вызова.

В десять часов утра четверня Пентаурова уже въезжала в ворота шемякинской усадьбы, но там Степана Владимировича ожидало разочарование: Шемякин с женой не возвращались со вчерашнего дня и ночевали в Рыбном.

Рыбное было рядом, и через пять минут Степан Владимирович вылезал из коляски у балкона Степниной.

Все, кроме Лени, находившейся в комнате у Светицкого, сидели на другом балконе в саду, когда лакей доложил, что приехал господин Пентауров.

— Это еще зачем? Не нужно его, не нужно! — сердито произнесла Степнина. — Так и скажи, что не хотим его видеть! — Она повысила голос.