Элизабет Чедвик - Величайший рыцарь

Вильгельм продолжал в замешательстве смотреть на него, в то время как на возвышении все посмеивались. Люди наблюдали за выражением лица Вильгельма, и смех становился все громче.

– Я хочу сказать, что если бы ты удосужился потребовать выкуп у рыцарей, которых ты ранил или просто сбил с коня, хотя бы у нескольких, то сегодня вечером ты был бы богатым человеком, а не бедняком, – объяснил де Мандевиль между взрывами хохота. – Теперь ты понял?

Люди за столом снова захохотали, глядя на Вильгельма. Ему было досадно, но он уже привык служить предметом шуток и знал, что самое худшее – это грустить в уголке или огрызаться. Смех был добрым, и за ним стояло предупреждение и хороший совет.

– Ты прав, – согласился Вильгельм с де Мандевилем, пожал плечами, от чего тут же поморщился, и тихо рассмеялся. – Я не подумал. В следующий раз я буду более внимательным. Я обещаю, что ты еще получишь свою узду.

– Ха! – ответил граф Эссекский. – Вначале тебе нужно приобрести нового коня, а они недешевы.

Улегшись на свою постель в ту ночь, Вильгельм какое-то время не мог заснуть, несмотря на усталость. Он объелся, а в мозгу продолжали кружиться картины боя. Случившееся в тот день возвращалось яркими вспышками. Снова и снова повторялась отчаянная схватка с пешими фламандскими солдатами, другие промелькнули по разу, словно луч солнца, показавшийся из-за туч, отразившийся от воды и снова исчезнувший. И он постоянно слышал шутку де Мандевиля, которая на самом деле была не шуткой, а жестокой правдой. Она проходила сквозь все видения, словно нить, идущая через всю шпалеру. Сражайся за своего господина, сражайся за его честь, но никогда не забывай, что ты сражаешься и для себя тоже.

Во время посвящения в рыцари Вильгельм получил фламандский плащ. Он был подбит войлоком и трижды окрашен в вайде (чтобы синий цвет стал более сочным), а по краям шел соболиный мех. Эта свободная одежда закрывала человека от шеи до лодыжек. Ткань была хорошего качества, и на плащ ее пошло немало. Вильгельм гладил рукой умело сделанную вещь, не желая с ней расставаться, чувствуя сожаление и стыд. На сердце было тяжело.

– Я дам вам за него пятнадцать шиллингов, – сказал торговец одеждой и провел указательным пальцем под носом, оценивая Вильгельма хитрыми глазами.

– Он стоит в два раза больше! – запротестовал Вильгельм.

– Ну, тогда оставьте его себе, господин, – торговец пожал плечами. – Мне нужно кормить жену и пятерых детей. Я не могу позволить себе благотворительность.

Вильгельм почесал затылок. У него не было выбора. Приходилось продавать плащ, чтобы купить коня. Гийом де Танкарвиль не собирался заменять ему гнедого жеребца. Щедрость господина по отношению к вассалам распространялась лишь до определенного предела. Все остальное обеспечивал сам рыцарь. Вильгельм не был виноват в потере дорогого боевого коня в сражении, но оказался виноват в том, что не попытался возместить потерю за счет тех, кому нанес поражение. Его положение осложнялось тем, что короли Англии и Франции заключили мир, и лорду Гийому больше не требовалось столько рыцарей в свите, особенно неопытных, безденежных и не имеющих нужного снаряжения.

– Поскольку его никогда не надевали и это хорошая вещь, я дам вам восемнадцать, – смилостивился купец.

Вильгельм смотрел на него стальным взглядом.

– Не меньше двадцати пяти, – заявил он.

– Ну, тогда ищите другого покупателя. Двадцать два, и это моя последняя цена. Я сам себя обкрадываю!

Торговец скрестил руки на груди, и Вильгельм понял, что больше он не даст. Он чуть не ушел, но конь ему на самом деле требовался, поэтому молодой человек проглотил гордость, хотя вкус и оказался горьким, и согласился на предложенные условия.

Он покинул лавку с кошелем, полным серебра. Двадцати двух анжуйских шиллингов было недостаточно для покупки боевого коня. Их хватит для оплаты путешествия домой по проливам, отделяющим Англию от континента, вместе с легкой верховой и вьючной лошадьми. Но прибыть домой в таком плачевном состоянии все равно что протянуть чашу для сбора милостыни. Если бы отец все еще оставался жив, это тоже было бы трудно, но все-таки возможно. Теперь же земли Маршалов унаследовал старший брат Вильгельма Иоанн, и Вильгельм предпочитал голодать, но не пользоваться его неохотно раздаваемой милостью.

Ему пришлось принять трудное решение, и он потратил деньги на покупку крепкой верховой лошади у вдовы одного из стражников, которого убили во время сражения за Дринкурт. Это оказалось неплохое животное, хорошо обученное, правда, со слишком длинными зубами. Оно вполне могло выдерживать долгие переходы, но это не был боевой конь.