Элизабет Чедвик: Величайший рыцарь

– Интересно, – король тяжело вздохнул и велел оруженосцу налить кроваво-красного вина из кувшина в кубок. – Мальчик, – позвал он, – мальчик, посмотри на меня.

Вильгельм поднял голову. Напряженность королевского взгляда немного его испугала.

– Я хочу, чтобы ты запомнил этот день, – медленно произнес король Стефан, подчеркивая каждое слово. – Я хочу, чтобы ты знал: что бы твой отец ни сделал мне, я даю тебе шанс вырасти и восстановить равновесие. Знай: король больше всего ценит верность и преданность. – Он отпил вина из кубка, затем передал его в маленькие ручки Вильгельма. – Выпей и обещай, что ты все запомнишь.

Вильгельм сделал, как приказано, хотя от вина у него запершило в горле.

– Обещай мне, – повторил король и забрал назад кубок.

– Обещаю, – сказал Вильгельм. Вино огнем горело в животе.

В это мгновение сон ушел, взрослый Вильгельм проснулся под карканье ворон и глубоко вздохнул. В большом зале Дринкурта люди только начинали двигаться. Некоторое время он хлопал глазами, пытаясь привыкнуть к нынешнему окружению. Прошло уже много времени с тех пор, как в последний раз ему снился этот сон, возвращая его в лето, проведенное заложником короля Стефана во время битвы за Ньюбери. Вильгельм редко вспоминал те дни, они уже исчезали из памяти, однако время от времени, казалось беспричинно, Маршал возвращался туда во сне. Тогда молодой человек, которому скоро должно было исполниться двадцать лет, снова становился пятилетним светловолосым мальчиком.

Его отец, несмотря на все маневры, ухищрения, интрига и готовность пожертвовать четвертым сыном, потерял Ньюбери, а в конце концов и владения в Мальборо. Но, несмотря на проигрыш в сражении, он быстро восстановил силы и развил успех. Удача ему сопутствовала, в то время как род Стефана уже лежал в могиле. Сын императрицы Матильды, Генрих, второй король под этим именем, крепко сидел на троне вот уже тринадцать лет.

– А я – рыцарь, – пробормотал Вильгельм себе под нос и криво усмехнулся.

Всего несколько недель назад он был оруженосцем, полировал доспехи, выполнял поручения и обучался под началом сэра Гийома де Танкарвиля, наместника короля в Нормандии и дальнего родственника матери. Посвящение Вильгельма в рыцари означало, что он стал мужчиной и поднялся на одну ступень по очень скользкой лестнице. Его положение в доме де Танкарвиля было ненадежным. В свите лорда Гийома имелось лишь ограниченное количество мест для молодых людей, только что посвященных в рыцари и отличающихся гораздо большими амбициями, чем позволял их опыт или доказанные возможности.

Вильгельм подумывал о том, чтобы отправиться к брату, правящему в Хамстеде, но оставлял этот вариант на крайний случай. У него не было средств, чтобы оплатить морское путешествие через проливы, отделяющие Англию от континента. Кроме того, разгоралась война между Нормандией и Францией, а значит, открывались многочисленные возможности для приобретения необходимого опыта. Даже теперь французская армия готовилась проскользнуть в Нормандию где-нибудь вдоль границы и нести разрушения. Поскольку Дринкурт прикрывал подходы к городу Руану с севера, нужны были вооруженные защитники.

Образы сна испарились, Вильгельм снова погрузился в легкую дрему, и напряжение ушло из тела. Светлые волосы, которые были у него в детстве, постепенно темнели и теперь стали орехового цвета. Однако летом они выгорали, и часто казалось, что в них попадаются золотистые пряди. Те, кто знал его отца, говорили, что Вильгельм просто копия Иоанна Маршала, каким он был, пока расплавленный свинец с горящей крыши Вервельского аббатства его не изуродовал. У сына были точно такие же глаза, как у отца, темно-серые, менявшие цвет, как река зимой.

– Божьи кости, готов поспорить, что ты мог бы проспать и трубный глас в Судный день, Вильгельм. Вставай, лентяй!

Слова сопровождались сильным ударом в бок. Молодой человек вскрикнул от боли, открыл глаза и увидел Гадефера де Лориса, одного из старших рыцарей де Танкарвиля.

– Я не сплю, – потирая бок, Вильгельм сел. – Разве человеку не дозволяется собраться с мыслями, перед тем как встать?

– Ха! Да ты будешь собираться с ними до заката, если тебе позволить. Я никогда не встречал такого соню. Если бы ты не был родственником моего господина, то тебя уже давно бы выпороли!

Лучшим способом общения с Гадефером, который всегда по утрам ворчал, было во всем с ним соглашаться и не попадаться ему на глаза. Вильгельм прекрасно понимал недовольство, бродившее среди некоторых рыцарей, которые считали, что он угрожает их положению. Вильгельм являлся родственником наместника, и это одновременно и мешало, и помогало ему.