Джоанна Линдсей: Ангел

Касси уже второй раз гостила на ранчо отца в Техасе. Когда она впервые увидела этот дом, построенный десять лет назад, ее удивлению не было предела. Он как две капли воды был похож на их дом в Вайоминге, даже обстановка ничем не отличалась. Здесь все было, как дома, — до тех пор, пока не выйдешь наружу.

Отец уже давно приглашал Касси приехать и подольше погостить на ранчо, но мать ни за что не разрешала ей отправиться в Техас одной, пока ей не исполнилось восемнадцать. Это произошло два года назад. Сама же Кэтрин Стюарт ни под каким видом не появилась бы на ранчо Чарлза Стюарта, разве что в самой чрезвычайной ситуации, если бы речь шла об их единственном ребенке. Вот уже десять лет она не видела своего бывшего мужа — с тех пор, как он уехал из Вайоминга — и не разговаривала с ним на протяжении двадцати лет, хотя первые десять лет после рождения Касси они жили под одной крышей. Их взаимоотношения — или отсутствие таковых — всегда огорчали Касси, но она никогда не позволяла себе вмешиваться в дела своих родителей. Ей так хотелось, чтобы они помирились, но ее родители ненавидели друг друга.

Вернувшись домой весной прошлого года, Касси рассказала матери о семействах Кэтлин и Маккаули, и о своей новой подруге Дженни Кэтлин, которая была младше ее на два года. В этот раз она застала Дженни в подавленном настроении, потому что та уже достигла возраста, когда пора выходить замуж, а единственные симпатичные молодые люди в округе — четыре брата — принадлежали к семейству Р. Дж. Маккаули и, к сожалению, были заклятыми врагами ее семьи.

Как жаль, что тогда Дженни заговорила о замужестве, упомянув одновременно о семейной вражде. Тогда у Касси мелькнула мысль о том, что, возможно, Дженни относится к семейству Маккаули совсем не так, как ее мать и старший брат. Именно поэтому она обратила внимание, как Клейтон Маккаули, самый младший из сыновей Р. Дж., пристально рассматривает Дженни в церкви и как молодая девушка вспыхивает каждый раз, чувствуя на себе его взгляд.

«Вряд ли тебя удивит и то, что я умудрилась вовлечь в эту смертельную вражду и нас, Стюартов, по крайней мере, в моем лице. Папа еще об этом не знает, но вряд ли обрадуется, когда узнает. Я-то в конце концов уеду, но ведь ему придется и дальше жить с этими людьми после того, что я тут натворила.

Но прежде чем ты начнешь проклинать его за то, что он позволил мне вмешиваться в чужие дела, я должна тебе сказать, что его в то время на ранчо не было. Вообще-то, все это началось сразу же после моего приезда сюда, когда он еще находился здесь, но я ничего ему не рассказывала. А потом папа получил письмо от одного человека из северного Техаса, у которого он уже два года пытался приобрести призового быка. Этот человек наконец согласился быка продать. Не злись на папу и за то, что он оставил меня здесь одну, а сам поехал за быком. Он рассчитывал вернуться недели через две, и не забывай, что мне уже двадцать лет и я вполне могу управлять хозяйством на ранчо... если не сую свой нос куда не следует. К тому же он хотел взять меня с собой, но я упросила оставить меня здесь, потому что уже начала свои... ну, не так-то просто все объяснить. Одним словом, я опять попыталась сыграть роль свахи, и у меня, к несчастью, это получилось.

Мне удалось убедить Дженни Кэтлин и Клейтона Маккаули, что они влюблены друг в друга. Мне казалось, что это действительно так, мама. Они были просто счастливы, поверив моим выдумкам. А через три недели я помогла им уехать в Остин, где они тайно обвенчались. К несчастью, в первую брачную ночь они обнаружили, что не любят друг друга, и весь их роман существовал лишь в моем воображении.

Скорее всего, я совершенно неверно оценила ситуацию, что мне вообще очень свойственно. Ты ведь знаешь, со мной такое случалось не раз. Конечно, потом я попыталась все исправить. Я отправилась на ранчо Кэтлинов, хотела объяснить, что действовала исключительно из благих побуждении Дороти Кэтлин вообще не стала со мной разговаривать, а ее сын Бак посоветовал мне как можно скорее уехать из Техаса и больше никогда сюда не возвращаться...»

Конечно, Бак употребил совершенно другие выражения, но матери ни к чему было знать, каким он был в гневе. Они дали ей срок, чтобы убраться домой, пообещав поджечь ранчо отца, если она не примет их слова всерьез. Не стоило упоминать и о том, что Ричард Маккаули перехватывал всю ее почту, а потом говорил, что потерял ее. Именно поэтому она не получила от матери ни одного письма за последние шесть недель. И зачем рассказывать о том, что когда она вышла из банка в Колли, то обнаружила, что сиденье и пол ее экипажа испачканы патокой. Или что трое работников с ранчо ее отца, включая управляющего, попросили расчет, испугавшись угроз со стороны Маккаули. И совсем уже не надо упоминать о записке, которую ей подсунули под дверь. Там говорилось, что если ее кошка еще раз выйдет за пределы ранчо, то Касси пригласят полакомиться жаренным на углях мясом.