Елена Литвиненко - Кукла советника

Фрейлины проводили ее одинаково удивленными взглядами. Отменить прогулку с Сийгаром, первым рыцарем Советника, ради Сорела-недотепы? Невероятно!

Спохватившись, дежурные леди разделились – одна ушла помогать принцессе, вторая, леди Койс, усадила гостя в кресло, поставила ирисы в высокую вазу и, помедлив, отправилась распорядиться о завтраке.

Сорел, поерзав в тесном для него кресле, уселся поудобнее, от скуки разглядывая обезличенно-сиропную гостиную, оформленную в оттенки розового и сиреневого.

– Миленько, – протянул он себе под нос.

– …только очень уж на кукольный домик похоже, – прозвенел голосок Эстер. – И снова доброго утра, господин Дойер.

Сорел вскочил, спохватившись. Поцеловал протянутую руку, осторожно сжал тонкие пальцы.

– Я очень рада вас видеть, – чуть заалев, сказала принцесса, бросив на него взгляд из-под опущенных ресниц.

– Я непозволительно долго манкировал своими обязанностями и теперь решил исправиться, – завернул Сорел. И сам удивился тому, что не запнулся.

– Обязанностями? – Эстер сникла, а юноша почувствовал себя идиотом.

– Это приятная обязанность, – попытался исправиться он. – То есть я хочу сказать, что вы чудесная девушка и это честь быть рядом с вами… Извините, леди Русси, я не умею говорить комплименты, – сдался Сорел. – Просто подумал, что нам стоит узнать друг друга перед свадьбой.

Эстер порывисто сжала амулет на груди и улыбнулась.

– Я люблю читать, цветы, лошадей и совершенно не говорю по-райански. Детей тоже люблю, – спохватившись, добавила она. – А вы?

Сорел хмыкнул:

– Книги, обсерватории, лекарское дело, алхимия, языки. И детей, да. Немного. Когда они не орут, не швыряются кашей и не пытаются изрисовать мои свитки каракулями.

Эстер хихикнула.

– Вы так говорите, будто имели с ними дело раньше.

Сорел неопределенно повел плечами:

– Доводилось.

В дверь постучали.

– Да-да, – повернулась ко входу принцесса. Чуть вздернутый носик, упрямый подбородок, тяжелый узел рыжеватых в солнечном свете волос. Красивая.

Фрейлина, отобрав поднос у служанки, расставила на круглом столе между креслами чашки, кувшин с горячим чиаром, фрукты и блюдо с пончиками, истекающими апельсиновым вареньем.

– Благодарю, – кивнула Эстер. – Вы можете быть свободны, – отпустила она обеих компаньонок.

– Но Ваше Высочество, – запротестовала «левретка», – разумно ли…

– Оставаться наедине с мужчиной, – присоединилась вторая.

Принцесса поморщилась, как от головной боли.

– Со своим женихом. Кроме того, с нами будет моя дуэнья.

– Дамы, выйдите вон! – неожиданно для себя самого вмешался Сорел, со стуком поставив чашку.

Фрейлин как ветром сдуло. А через полчаса по замку пошли разговоры, что сын Советника малость рехнулся – иначе с чего бы ему орать и швыряться посудой в благородных леди?

– Спасибо, – прошептала Эстер, с благодарностью коснувшись руки Сорела. – Это невозможно, они как… как надзирательницы. То неразумно, это неправильно! У меня даже в монастыре было больше свободы.

Юноша накрыл ее маленькую ладошку своей рукой и, смешно сказать, почувствовал себя героем.

Вообще, оказалось, что быть большим, сильным и умным рядом с Эстер совсем не сложно, достаточно лишь шикнуть на тиранившую ее свиту, топнуть ногой на назойливых пажей и демонстративно сесть рядом с ней на балу, оберегая от сластолюбивых улыбочек лордов. Отданная в монастырь в четырехгодовалом возрасте, она десять лет не покидала его стен, и теперь с восторгом слушала рассказы Сорела о Княжестве Райанов, о Степи, даже о родной Лизарии, которую видела лишь из окна кареты. Ей было интересно все – алхимия и инженерное дело, карты звездного неба и фортификация, а уж о лекарском деле они могли говорить почти на равных. Нет, ну кто бы мог подумать, что принцесса своими маленькими ручками накладывала повязки, стирала бинты и обрабатывала раны? Они даже поспорить умудрились по поводу приготовления лекарственных настоек! Да так, что вконец разозленный ее неподатливостью, Сорел схватил девушку за руку и по потайному ходу потащил в библиотеку, находящуюся на хозяйской половине замка.

– Осторожно, – проворчал он, останавливаясь перед дверью, – здесь заслон. Свободно могут ходить только члены семьи и те, кому мы с отцом даем разрешение.

Сорел прижал ладонь к полированной поверхности и напевно произнес:

– Puet… Keuqi. Кладите руку поверх моей, – велел он Эстер. – Goiet!