Марина Дробкова - Маг моего сердца

– Даймонд!

Мой крик пронзает пространство.

– Я здесь, родная!

Он появляется из ниоткуда. На своей половинке моста, которая приближается к моей, и обе они соединяются, а сверкающая нить вспыхивает над местом соединения и взвивается ввысь.

Мост звучит, как струна. Я смотрю на Даймонда – его лицо и руки в жутких ожогах, рубашка свисает клочьям, но он улыбается мне и нашему ребенку. Я прижимаюсь к нему и плачу. Он обнимает нас с Тиной.

Мы создали Единый Магический Путь.

…Два мага стоят друг напротив друга, полные ненависти и желания истребить другого. Оба сильные и знающие. Обоим есть что терять и к кому возвращаться.

Но один из них – моложе.

Сердце Ральфа не выдерживает. Огромное напряжение, жар, бой на износ – отзываются спазмом. Миг – и лишенное крови сердце останавливается.

Ральф падает замертво, тут же превратившись в черный пепел.

Солнце гаснет.

– Даймонд! – доносится откуда-то крик, полный мольбы и страха. Даймонд легко разрывает путы, устремляясь на зов.

Мир-на-краю и мир-отражение смотрят друг на друга, словно близкие родственники, которых разлучили давным-давно, но они еще помнят смех друг друга, слезы друг друга, слова друг друга. А потом – начинается соединение.

Человек, только что протяжно завывавший, стоя на четвереньках, вздрагивает. Кто-то лохматый, дикий в один миг покидает его тело, бросаясь в лес, а человек поднимается на ноги, удивленный: что с ним происходило все последние дни? Двое, он и она, чьи тела были покрыты чешуей, сбрасывают тяжелую ношу, и два дракона устремляются ввысь, к солнцу, а люди недоверчиво и радостно берутся за руки. Существо с длинными клыками и нечеловеческим голодом внезапно понимает, что ему хочется обычного хлеба. А странная тень, секундой раньше оторвавшаяся от тела и повисшая на дереве вниз головой, – всего лишь летучая мышь. Девушка выходит на берег из холодной реки, не понимая, почему она полезла купаться в начале ноября. А длинноволосая серебристая красавица, вильнув хвостом, скрывается в глубине. Нечисть не исчезает – лишь оставляет в покое людей и начинает существовать отдельно.

– Как же мы будем жить в мире, населенном и людьми, и магическими существами одновременно? – вскрикиваю я.

Мы все еще стоим на мосту под черным небом, но видим все, что происходит с нашими творениями.

– Не вижу проблемы, – пожимает плечами Даймонд. – Но ясно, что мой мир уже не будет прежним.

– А что же останется от моего?

В моем городе метаморфозы протекают не менее быстро. Изменяются дома, вместо карет появляются более современные экипажи, возникает первая железная дорога, парусники уступают место пароходам… В одежде пропадают неудобные воротники, доспехи больше не в моде, шпаги преображаются в пистолеты – да и те предпочитают не появляться без нужды. А где-то далеко, еще едва заметно, но совершенно узнаваемо звучит первое танго…

Все живы – Оттавио и Дора, Энрике и Паола. И остальные. Но все стали немножко другими. Не забыть бы забрать Гектора из трактира…

На месте «ловца снов» вспыхивает экран – три творца серьезно смотрят с высоты.

– Даймонд Баум, – говорит Средний. – Вы полностью оправданы и можете продолжать деятельность креадора в соединенном мире. Бренна Баум, благодарим за самоотверженность, вы можете продолжать деятельность креадора в соединенном мире.

– Приветствуем новую семью! – торжественно произносит Левый творец.

А Правый не говорит ничего – он только улыбается. И я вдруг ощущаю… веяние его ауры. Это не аура человека, это сияние чего-то незнакомого, далекого… и прекрасного.

Видя мой немой вопрос, демиург быстро прижимает палец к губам.

Затем экран гаснет.

Из-за холмов, покрытых вереском, долетал шум волн. Море – вот чего не хватало нашим мирам. Теперь, в мире соединенном, оно появилось.

Мы вышли на берег.

Ветер яростно теребил мои волосы и юбку, швырял брызги в лицо, уносился в поднебесье, гоняясь за облаками, и снова спускался, еще более резвый, свежий и беспощадный.

– Ты не должен был так рисковать! – говорила я, сама себе не веря. Чтобы мой Даймонд отказался от поединка? Смешно. – А что было бы, если бы он победил!

– Он не мог победить.

– Да неужели?

Даймонд обнимал меня за плечи, я его – за талию и, наверное, впервые в жизни гнетущего одиночества, некогда испытанного мною под кронами огромных деревьев и оставшегося во мне на долгие годы, не ощущалось.