Юля Коул - Мидлтаун

– Поздравляю. Можешь сесть на место.

Что сейчас произошло? На негнущихся ногах я вернулась к своей парте. Я выиграла в этом противостоянии?

– Сейчас будете писать тест. Хочу знать, что вы выучили. Вот, – первым партам он раздал листы. – Передайте на задние ряды. Сначала пишите что знаете, потом возвращайтесь к пробелам. Если уж совсем ничего не знаете, то проверьте свою удачу. Все получили? Тогда начали. У вас есть полчаса. Этого должно хватить.

Я посмотрела в листок. На что тут тратить полчаса? Это тест для пятого класса? Взгляд упал на стол, который я недавно так неосмотрительно ударила. В том место осталась небольшая вмятина. Я перевела взгляд себе на руку. Костяшки пылали красным, но больно не было.

Тест оказался очень легким. Мне даже стало обидно. Я видела, как за соседними партами кусают и ломают карандаши. Оставалось ответить на один вопрос. Но что делать оставшееся время. Можно еще раз все перепроверить, дописать этот ответ и сдать тест со всеми.

Алекс МакКуин смотрел на меня задумчиво. Если бы мимо прошло стадо коров, он не отвлекся бы на них. Какая концентрация. Я опустила взгляд на тест. Сидеть как дура и ждать остальных целых двадцать минут? Я не должна подстраиваться под остальных. Я вскинула бровь и почесала щеку. МакКуин вздрогнул. Да пошло оно все. И он туда же.

Я отметила кружочком правильный ответ и направилась к столу.

– Вот. Куда положить?

– Положи туда, где вмятина.

Я вздохнула. Стало стыдно. Вернулась злость. Я вздохнула еще раз. Вернулась тошнота. Вдох.

– Один.

Он посмотрел на меня с опаской. Наверное, я выглядела совсем как истеричка. Замечательно. Я раздосадовалась.

– Два.

Этот метод каждый раз работает.

– Можешь идти. Я тебя не задерживаю. Дверь там.

Мистер МакКуин показал пальцем, где именно. Будто я не знала. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Со скоростью улитки я добралась до женской уборной. Я проверила все кабинки – пусто.

Зеркало меня не обрадовало. Глаза заболевали. Кожа стала бледной, появились мешки под глазами. Я взялась за край раковины обеими руками. И закрыла глаза. Нужно продержаться еще некоторое время. Дотерпеть до математики. И можно быть свободной. С плеча соскользнула сумка и одернула меня. Я встрепенулась и вскинула голову. Зрачок и радужка были черными. Я не удивилась. Цвета во многом зависят от освещения. Раньше я не рассматривала так досконально свои глаза. Они меня сейчас не беспокоили, в отличие от тошноты. Если бы я занималась сексом, тошнота меня точно напугала бы. Но так как парня у меня никогда не было, я не знала чего ожидать. Разум говорил, что ничего страшного со мной не происходит. Но чувство тревоги не покидало.

В этом могли быть виноваты гормоны. Они работали в своем странном стиле. Либо виновником мог выступить режим питания. Вернее его отсутствие. Я сутками могла не хотеть есть, но потом объедаться весь день. Я очень любила мясо и всегда ела его в день тренировки, даже когда не хотелось есть вообще.

Врачам я не доверяла. Очень боялась, что они найдут какое-нибудь расстройство и посадят под замок. Тогда можно забыть о свободе после совершеннолетия. Если вспоминать, как меня недавно стошнило сразу же после еды, то у меня могли быть психологические проблемы вроде булимии. Звучало мерзко.

Единственный человек, которому я могла попробовать довериться, это Майя. Вряд ли она чувствует ко мне что-то или воспринимает как дочь, которой у нее никогда не было. Но и бросить не сможет.

Сегодня у меня был выходной. Хотелось спокойствия. Безмятежности. Мне нужно было место, где отдыхают и телом и разумом. И я такое знала. Библиотека. Второе мое любимое место после зала. Вроде ты один, а вроде с людьми. Изучаешь материалы, просветляешься. Не тратишь время на пустое. В восемнадцать лет я должна уметь все. Иначе как мне самостоятельно прожить? Возможно, после дня рождения я потеряю свою комнату, и придется переехать на съемную квартиру.

За этими мыслями я добралась до учебной части. Мне нужны были конверты для отправки заявлений в коллеж. Но их так и не привезли. Раздался звонок и я оказалась в гуще событий. Снова включили телевизор. Ничего нового. Единственное, что я случайно подслушала, так это то, что директор МакКонолли уехал к миссис Силиван. Которая оплакивала сына после опознания. Теперь Маркус официально стал трупом.

Жизнь в Мидлтауне перевернулась с ног на голову. Для всех, кто младше восемнадцати лет, объявили комендантский час. Меня он не касался. Эд и Мария ничего такого мне не говорили. Потому что им было плевать. Казалось, они вообще остались в стороне от этих бед. Повезло бессердечным. Нет, сейчас так не стоит шутить.