Ольга Пашнина - Великолепный тур, или Помолвка по контракту

– И что? – ощерилась бирюзовая. – А у меня каштановые, и думаешь, это что-то значит?! Все равно я сама красивая, мне господин это сказал две ночи назад.

– П-ф-ф, – выкрикнула дева в сиреневом одеянии. – А мне три, и что с того?

– О чем спор? – Красная девица, как и я, пропустившая начало разборок, примчалась к своим «подругам» и сейчас жаждала подробностей, в которые ее никто не хотел посвящать.

– Ни о чем! – мигом надулись разноцветные фламинго из второй гондолы.

– А-а-а-а, – в голосе прозвучало удовольствие, которое нельзя было увидеть на лице под маской. – Снова спорите, кто самая красивая?

Девицы обиженно запыхтели, воинственно сложили на груди ручки, затянутые в перчатки, и синхронно отвернулись.

– Не спорьте! – снисходительно заметила красная. – В этом гареме всем известно, что самая красивая я. Не просто так же мне господин даровал право носить красный цвет, символизирующий любовь и страсть!

– Ой! Знаток цветовых значений нашлась! – презрительно фыркнула оранжевая. – Просто в красном тебя хоть как-то можно заметить, а так ты словно бледная невзрачная моль. То ли дело я.

– Нет, я!

– Я! Я! – неслось со всех сторон, и у меня закружилась голова. Девицы скандалили на ступенях музея, и я боялась, что эта перепалка может перерасти в драку. А как разнимать дерущихся жен шейха, я не имела ни малейшего представления. А если кто-то пострадает? Мне даже страшно подумать, что после этого со мной сотворит шеф. Положение спасла спускающаяся к нам из музея Нейла.

– Добро пожаловать, дорогие дамы, в главный храм искусства города Рижбурга! – начала она хорошо поставленным, торжественным голосом. Даже я испытала некое благоговение.

Весь вверенный мне курятник почтительно замолчал, и я выдохнула с облегчением. Все же Нейла производила одинаковое впечатление и на суматошных школьников, и на жен шейха. Экскурсовод со стажем, она всегда была собранна, опрятна и немного строга. Ее голос заставлял окружающих замолкать и внимать тому, что она говорит.

Похоже, на ближайший час мне можно расслабиться. Нейла будет проводить экскурсию, разноцветные птички ее слушать, мне останется только идти себе тихонечко сзади и придумывать, куда потом вести своих подопечных на обед. Я не могла определиться между рестораном традиционной рижбургской кухни «Рижель» и пафосным «Шатанель». Мне самой «Рижель» нравился больше, да и находился он тут недалеко, но я впервые курировала гарем дарийского шейха. Очень бы не хотелось упасть в грязь лицом. А каковы их вкусовые пристрастия, я не имела ни малейшего представления. Ильмир тоже никаких указаний на этот счет не дал.

Как же сильно я ошибалась, когда на короткое время предположила, будто самое страшное осталось позади и я смогу хотя бы на время экскурсии расслабиться! Как бы не так!

Сначала все шло хорошо. Мы медленно двигались по залам, птички щебетали и делились друг с другом скудными впечатлениями, а Нейла хорошо поставленным голосом рассказывала о древних людях, первобытных стоянках и о назначении грубо отесанных камней. Я все слышала уже даже не сто, а тысячу раз. Поэтому уныло брела в хвосте группы и следила, чтобы все мои разноцветные подопечные не разбрелись по залам. Однажды от экскурсионной группы, слава мирозданию, не у меня, отстали две девочки-школьницы. Их искали потом в музее до вечера – коридоры в здании были длинные, извилистые, заблудиться в них вполне реально. Нейла, когда рассказывала мне эту историю, несколько раз осенила себя защитным символом. Значит, изрядно перепугалась. Девочек, конечно, нашли. Они уснули в одном из запасников. Но на уши тогда подняли весь город. Что случится, если в процессе экскурсии пропадет жена дарийского шейха, я даже думать не хотела.

Не стоило отвлекаться на раздумья, я слишком поздно уловила опасные сигналы. Начало моего конца поджидало нас в древнеэпийском зале.

– А сейчас мы с вами прогуляемся по недавно открытому после реставрации залу. Он рассказывает нам о культуре и традициях Древней Эпии. И сейчас мы с вами можем видеть мумию царя Эминхонепа Пятого.

Нейла остановилась возле массивного позолоченного саркофага, на котором виднелся, на мой взгляд, весьма посредственно намалеванный царский лик с длинной, заплетенной в косичку бородкой. Краска давно выцвела и местами облупилась. Поэтому вид нарисованный на крышке саркофага царь имел кривоватый и малость несчастный.

– Фу! Какая гадость! – изрекла розовая девица и даже отступила на несколько шагов от огромного, богато украшенного саркофага.