Юлия Чернявская - Имя – менестрель

– Ой, проходите, пожалуйста. А коней можете тут, – она махнула рукой на столб последи пустого пространства, – привязать. Никто не уведет, не бойтесь.

– Да мы не боимся, – улыбнулся Кштан. – Этих животных увести не так просто. Чужих они к себе не подпустят даже за морковку или краюшку.

Кони так и остались по другую сторону забора, а гости поспешили в дом, где хозяйка спешно кипятила воду да выбирала соленья получше да варенья послаще.

Гости тоже прибыли не с пустыми руками. В седельной сумке Кштана нашлись гостинцы и детям и хозяевам. То ли память крепка оказалась с прошлого посещения, то ли справки наводил, уже не узнаешь. Сыновья хозяйки новые ножи получили охотничьи, дочерям ленты да зеркальца карманные, редкость в их местности, такие только начали в столице делать. Самим хозяевам покрывало на кровать расшитое. Но самый главный подарок получила Ниса – маленькая лютня, чтобы девочка заново училась играть на инструменте. Понятное дело, инструмент тут же был пущен в ход. Пусть прошло время, но память оказалась цепкой, девочка довольно быстро настроила его и провела пальцами по струнам. А потом медленно заиграла одну из тех песен, что любили слушать девушки на посиделках. Мелодию она не знала, подбирала частью по памяти, частью просто чтобы звучало хорошо.

– Что хотите, думайте, – вздохнула ее тетка, – но не смогу я ее в деревне долго удерживать. Да и не место ей здесь. Родилась в кибитке в дороге, привыкла к ней. Вижу я, что тяжело на одном месте сидеть. Да только отпустить не с кем. Мала еще, а что б можно было кому доверить, таких людей к нам не заходит.

– Трудно сейчас бродячим артистам приходится. Менестрели нынче у правителя не в почете, – заметил Кштан. – Не скажу, чтобы гонения на них были, но жизнь осложнили. Хочешь выступать – заранее согласуй, на какой срок в городе, где останавливаешься, что петь собираешься. Циркачам проще, собачки на задних лапках побегали, покувыркались через голову, жонглер кегли, ножи или факелы покидал, акробатка показала свои трюки, ничего крамольного. Театры тоже стали больше про принцесс и драконов представления показывать, или еще что безобидное. А вот менестрелей император не любит. А все за ту самую песню.

– Оно и понятно, – сразу поняла намек тетка Эвхени. – А коли узнают, чья это дочь, и вовсе хорошего не жди. Жрецы к себе в школу взять согласились, но пойдет ли сама Ниса учиться.

– А почему бы не пойти, – заметил Айр. – Ученье полезным завсегда будет. Что дворянину, что купцу, что менестрелю. В жреческих школах плохому не научат. Напротив, и песни новые, и на инструментах играть, и обхождению, чтобы в доме знатном, если вдруг пригласит кто, не выставить себя деревенщиной неотесанной, словно всю жизнь в глуши провел, людей не видя.

Тетка только кивала согласно. Сидящая рядом со своим спасителем девочка тоже внимательно прислушивалась к его словам.

Потом настал черед Нисе рассказывать, как она тут живет. Эвхени порывалась уйти, чтобы не мешать девочке, но та сама не отпустила. Все равно скрывать нечего. Да, не так хорошо, как с родителями, но могло и хуже оказаться. А если соседки слухи какие распускают, что девочке работы непосильной дают, почти из дома не выпускают, да еще чего наговорить могут – то от незнания, а не потому, что так оно и есть. Работы в меру, и сложной ее не назвать. Гулять самой не всегда хочется, разве что на посиделки, и то не часто. Девушки все петь просят, да все одно и то же. О любви, да о влюбленных. Самой Нисе больше нравились баллады о героях, их подвигах, сражениях с чудовищами или врагами. Но такое просили изредка, кто-то из ребят, когда о любви слушать надоедало.

С братьями и сестрами тоже никаких проблем не было. Тем сначала просто жалко сиротку было, куда такую задирать да обижать. Им самим чудом повезло, враг мимо прошел, в лес не забирался. А то неизвестно, где бы все были. Потом сдружились постепенно, Ниса участвовала в проказах наравне со всеми, и получала ровно столько же. Никогда не жаловалась, зачинщиков не выдавала, так что девочку приняли не только родные, но и дети из других семей. Только все равно чувствовалось, что она другая. Успела многое увидеть, узнать. Не всем ее рассказам верили, но вруньей тоже дразнить не спешили. Особенно, когда прибывшие из Равелтрая взрослые подтверждали ее истории.

– Вот так и живем, – подвела итог рассказу девочки тетка Эвхени. – Все как у всех. Где-то лучше, где-то хуже, но тут уж кто как оценит.

– Айр, а ты про себя расскажи, – попросила девочка. – Ты же много где был, много чего видел. Расскажи.